Полилась мелодия. А на ее фоне темнела выгнутая спина в темном же, узком платье. Спина чуть раскачивалась вперед-назад, будто парила над белой клавиатурой черной птицей, летящей в ведомое только ей далеко, и плыл такой покой, такое умиротворение, такое равновесие с миром, с собой, своей любовью, что не было желания как-то определять словами это состояние. Вот, наверное, это и есть любовь, смутно подумалось, и что я делал до того, как жил и зачем? Бессмыслица какая-то была, пустота, но в ней в конце концов родился я, истинный я, а не манекен. Да, без любви ты только живой манекен, и всё.

Пропало время, а когда оно вернулось, они уже, оказалось, давно лежали в постели, обнявшись. Ироничная Биче, конечно, не преминула спросить:

– Эй, синьор, ты еще не устал от нашей любви каждую ночь?

– Нормальный синьор, если он уважает женщину, с которой лежит в данный момент, на поставленный вопрос не может сказать: «Да, устал, прости, дорогая».

– Согласна.

– Значит, ты напрашиваешься на комплимент.

– Опять согласна, напрашиваюсь.

– Тогда так. Мне кажется, мы с тобой еще не вышли на пик формы, мы еще на пути.

– Да ну? Мы с тобой уже прошли всю «Камасутру» – учебник любви, как там сказано, о способах возлежания.

– А ты что, изучала этот учебник?

– Конечно. И не только рисунки, фотографии, но и видеофильмы. «Современная Камасутра», это у нас продается, покупай и смотри. А в России есть?

– Не знаю, не интересовался. Но если мы даже прошли всё, что в «Камасутре», то всё равно у нас есть перспективы. С твоей-то фантазией.

– Ну вот и комплимент наконец-то!

– Я объективен.

– Это ты так потому, что из-за наших редких встреч успеваешь соскучиться по сексу. Если б мы жили под одной крышей, то неизвестно, как было бы. Может быть, мои фантазии истощились бы, или твои, ты ведь тоже… – Она долго подыскивала подходящее слово, – ты тоже творец.

– Ну, так любовь всегда творение, мне кажется. А что до совместной жизни, то это можно обсуждать. Кстати, почему мы это не обсуждаем? Ты не хочешь?

– Нет, не так. Я пока не могу найти приемлемого решения – чтобы оно устроило и тебя, и меня. Единственного решения, понимаешь, без уступок, паллиативов и прочего. Где жить, как, что с гражданством, с работой по профессии, с интересной работой, вот что важно, с детьми… В общем, много задач для решения. Я думаю, думаю, но пока… пока не нашла этого решения. А ты?

– Я тоже. Мне кажется, это придет само по себе: вдруг откроется что-то. Само! Так у меня часто бывало. Будто кто-то подкидывает решение или некую судьбоносную идею. Да, так бывало: живу – и вдруг!

– Петя, ты и есть «вдруг»! Как ты мне сказал однажды: жизнь по принципу «что впереди?» Ждешь чуда?

– Не чуда, а интересной неожиданности. Иногда это выходит настоящим чудом. Ты, например. Верней, моя встреча с дедушкой Антонио, а уже он свел меня с тобой… Ну ладно, это мне ясно, а вот что не совсем ясно: почему ты сказали «с детьми»? Почему во множественном числе? Есть какие-то новости?

– Пока нет. Но учитывая интенсивность этих ночей и, надеюсь, ближайших, то, да, есть вероятность.

– Как вернусь в Москву, ты держи меня в курсе. Если да, сообщи.

– Хорошо, сообщу. Но я всё сама, ты не держи это в уме.

– Ты всегда всё сама, я уже знаю.

– И хорошо, что ты понял это. Тут нет проблемы. Тем более не впервой.

– Нет, не так. После того, как ты зачала Джино, с тобой не было его отца, а теперь есть я.

– Ты, да, ты. Но есть и Джино, он уже большой, он молодец. А еще тут в доме Стефания. Справимся. Нет проблемы, говорю. А ты у меня в сердце. Всё хорошо… Я тебя не успокаиваю, не отстраняю от себя и своих дел, я тебе говорю: живи спокойно, делай, как считаешь нужным, и всё у нас будет нормально, а то даже и прекрасно, надеюсь. Я сама выбираю себе свою судьбу, и лишь бы мне не мешали делать по-моему. И горе тому, кто на это подымет руку.

Петр помолчал, что-то вспомнил:

– У нас в России был такой поэт, знаменитый бард – Окуджава, Булат Окуджава. Слышала? Его песни, например?

– Нет, никогда. Как, говоришь, его имя? Булат? Нет, не слышала о таком.

– Жаль. Хотя не для русского человека, верней, не советского… Так вот, у него есть такие строки:

Ты почти процитировала его. Ну, сказала почти так же, как он. Это невероятно.

– Вероятно, Петя, вероятно. Есть люди, у которых общие понятия о жизни, о судьбе, о себе. Это духовные родственники.

– Да, наверно… А тогда скажи мне, духовный родственник, скажи еще вот что. Есть один афоризм. Чей он, не знаю, недавно услышал. Афоризм о трех заповедях. Вот эти заповеди: «Не сотрудничай со злом, не стой в стороне, не будь жертвой». Что скажешь?

– Повтори еще раз, – попросила Биче и, выслушав, проговорила тихо: – Ты думаешь об этом.

– О чем?

– О них. О них и о себе… Или что-то случилось? Ну, Петя!