Но сейчас, впервые, он, к своему ужасу, понял, что стал смотреть на нее совсем по-другому. Она правда очень красива, — с черными волосами, блестящими, как эбеновое дерево, и серыми глазами с поволокой.

К тому же у Маргарет было еще одно достоинство. С ней ему всегда было спокойно и легко. Она никогда не говорила, когда ему хотелось помолчать. Клайв даже заметил с некоторой неловкостью, что сравнивает ее с Фелисити, которая в последнее время, видно, совсем перестала понимать, что ему тоже нужен отдых. Когда он возвращался домой, падал в кресло и хотел насладиться минуткой блаженного безделья после долгого утомительного рабочего дня, Фелисити непременно подходила и начинала тревожно выспрашивать, что стряслось. Когда он уверял ее, что все в порядке, жена надувала губы и говорила, что он грубиян и не умеет себя вести. То же самое во время их последней ссоры, когда она выхватила у него из рук газету и ехидно поинтересовалась, не собирается ли он весь вечер просидеть молча.

Клайв вздохнул, видимо, тяжелее, чем думал, потому что Маргарет с легкой тревогой взглянула на него:

— Устали?

— Не особенно.

— Как-то вы тяжело вздыхаете. Я подумала, может, вы устали. Мы ведь и в Лондоне много потрудились, и здесь уже который день.

— Знаю, но все-таки поездка приятная.

— Да, но вы же не хотите вернуться домой совсем измученным.

Клайв вдруг испугался. Он понял, что ему совсем не хочется возвращаться домой. Раньше, в тех редких случаях, когда он уезжал куда-нибудь без Фелисити, он всегда с нетерпением ждал возвращения. «Что же случилось между нами?» — спросил он себя, как нередко уже спрашивал последний год. Они пережили нелегкое время. Потеря ребенка. Эта трагедия далась Фелисити тяжелее, чем ему. Она долго болела и была наедине со своими грустными мыслями, к тому же расстраивалась, что не сможет вернуться в магазин. Но неужели поэтому она превратилась в невыносимую сварливую мегеру?

Если в ближайшее время ничего не изменится, ему даже страшно было думать, чем все закончится. Он знал только, что здесь, в Коннемаре, у него блаженная передышка. Рядом Маргарет, с которой ему легко и не надо суетиться, бояться сказать что-нибудь не то и тут же оказаться втянутым в словесную битву, из которой выйдешь измученным и опустошенным.

— Честно говоря, отсюда дом кажется таким далеким.

— Я как раз об этом думала. В Коннемаре есть что-то волшебное, чарующее. В Лондоне у меня в голове уйма всяких дел, обязательств, забот помимо работы, но как только я здесь очутилась, сразу обо всем забыла.

Они подходили к отелю.

— Давайте сходим в бар, — предложил Клайв, — выпьем что-нибудь перед ужином.

Официант принес сухой мартини, и они уселись в уютном тихом уголке.

— А эти многочисленные заботы очень вас гнетут?

— Да, достаточно. — Маргарет надеялась произвести впечатление храброй вдовы, в одиночку сражающейся с безжалостным миром.

Ей пришло в голову, что, наверное, он был бы поражен, узнав, о чем она на самом деле сейчас думает. На свою беду Маргарет не умела обращаться с деньгами и постоянно попадала в какие-нибудь запутанные финансовые ситуации. Жалованье Клайв платил ей щедрое. А ее комиссионные бывали порой поистине царскими. И тем не менее она никак не могла свести концы с концами.

Вот если бы она не была одинокой женщиной… Если бы у нее был богатый и надежный муж… Который мог бы разобраться в ее запутанных денежных делах… Сердце ее словно подпрыгнуло от этой мысли. Маргарет вдруг подняла голову и встретилась взглядом с Клайвом. Она заметила в его глазах задумчивое выражение — или ей показалось? — которого раньше не видела. У нее появилось странное чувство, что он впервые взглянул на нее как на женщину, а не просто как на полезную подручную. Значит…

— Я почти ничего не знаю о вашей частной жизни, Маргарет. Вы не очень общительны.

Она невесело усмехнулась:

— Знать особо нечего. Моя жизнь вращается вокруг Джонни. Джонни и работа.

— Но, по-моему, это несправедливо. — Клайв допил свой мартини. — Давайте допивайте и возьмем еще. Меня сегодня тянет напиться.

— Отлично. Меня тоже.

Видимо, из-за этого бесшабашного настроения он заказал бутылку шампанского, а потом они выпили кофе с коньяком. Обычно Клайв пил очень мало, но сегодня вечером решил сделать исключение.

— Мой дорогой Клайв, все не так просто.

— Я так и думал. Вы молоды, привлекательны…

— Но в мире и без меня немало молодых привлекательных вдов.

— Но мир полон и молодых симпатичных мужчин. Хотя вряд ли вы вышли бы замуж за очень молодого мужчину, как мне кажется. — Он улыбнулся. — Скорее вам подошел бы человек лет тридцати пяти или около того.

Маргарет отрицательно покачала головой:

— Нет, старше. Скорее сорока с небольшим.

Клайв довольно усмехнулся:

— Значит, моего возраста.

— Да, вашего возраста, — рассеянно подтвердила Маргарет. Она знала, что в следующий день рождения ему исполнится сорок четыре — Клайв сам мимоходом сказал об этом несколько дней назад. Она подняла на него взгляд и вновь заметила в его глазах то странное задумчивое выражение, которое уже видела недавно. Ей хотелось знать, о чем он сейчас думает. И насколько смело она может воспользоваться ситуацией. В одном Маргарет была уверена — другого такого шанса у нее не будет. Они здесь вдвоем, в очаровательном романтическом краю, вдали от всего и от всех.

Она вздохнула:

— К сожалению, все лучшие мужчины женаты.

— Только назовите, кто вам нравится, и я ради вас пристрелю его жену, — вызвался в шутку Клайв.

Маргарет подавилась собственным вдохом.

— В таком случае вам придется застрелить свою.

Смысл ее слов не сразу дошел до него. Клайв недоверчиво уставился на свою спутницу:

— Вы серьезно?

— Вполне.

Клайв решил, что сухой мартини, шампанское да еще два бокала бренди после ужина — явный перебор. Однако Маргарет выглядела спокойной и невозмутимой, словно не пила вовсе.