– А не то что? – на всякий случай полюбопытствовал он. Нет, а что же, ему было интересно! Взгляд его тем временем скользнул по ней, сверху вниз и обратно, уже без былого предубеждения, отмечая детали.

Наконец-то он заметил её никуда не годное платье. Это девушки в первую очередь обратили внимание на наряд, оценив по достоинству его бедное убожество, Мишель же, чисто по-мужски, для начала с удовольствием отметил соблазнительные изгибы фигуры, изящную осанку и миловидное личико, а уж потом обратил внимание на одежду. Что же это, батюшка решил на ней сэкономить? Очень зря, если они собирались разжиться на её замужестве. В таком виде её даже Авдеев, самый большой поклонник медсестёр в мире, замуж не возьмёт! Иронизировать, правда, можно было сколько угодно, на это Мишель был мастер, но внезапно он усовестился собственных мыслей. Особенно когда увидел еле заметную ссадину у неё на лбу, спрятанную за непокорными тёмными волосами, с необычным медным отливом. Били они её, что ли? Совсем потеряли стыд?

А впрочем, отец-то его давно потерял, а Георгий – бывший каторжник, ему стыдиться по статусу не положено.

Хм, подумал Мишель. А затем, ещё раз – хм! – когда Сашенька сдвинула брови на переносице, пытаясь придумать ему достойный ответ. И, к своему стыду, не нашла ничего лучше, чем сказать:

– Ничего, – впрочем, она тотчас же добавила: – Просто советую вам вспомнить правила хорошего тона, которые вы, дворяне, так почитаете!

"Поглядите-ка на неё!" – Мишель едва ли не рассмеялся. Право слово, надо пожать ей руку! Как мастерски она поставила его на место! Он и не нашёлся, что ответить, но на помощь пришла Катерина, которая никак не могла дать в обиду своего любимого брата.

– Подумать только, деревенская медсестра учит манерам самого князя Волконского! – обронила она в пространство. Фраза тотчас же возымела свой эффект – Ксения позволила себе улыбнуться уголками губ, во все глаза следящая за баталией, а Мишель с весёлой улыбкой протянул сестре ладонь, по которой она тотчас же легонько хлопнула, поздравляя его с победой. Это был их старый детский обычай, последовавший за ними во взрослую жизнь. И теперь они смотрели на Александру победителями, оба, брат и сестра, страшно довольные собой и не знающие сомнений. Та лишь вздохнула в ответ и покачала головой.

– Приходится мне, раз уж родители не научили, – сказала она.

– Мой отец был слишком занят совращением учительниц музыки, а мать из последних сил пыталась склеить воедино разбившуюся семью, так что, извини, дорогая, им было как-то не до моего воспитания, – парировал он.

А потом Иван Кириллович неожиданно изрёк:

– Александра, прекрати это!

"Александра?!" – Мишель не поверил собственным ушам, испытав ни с чем не сравнимое желание вновь спустить отца с лестницы. На этот раз с той, что в подъезде. Тут этаж четвёртый – глядишь, Гордеев научится чему-то, пока будет лететь вниз.

"Александра?! – изумилась Сашенька, хмуро обернувшись на Гордеева. – Я же вас, мерзавцев, защищаю, а вы?!"

Господи, а зачем? – вдруг спросила она себя. И приняла поражение.

Протянув руку, она отвела взгляд и сказала:

– Я не представилась. Александра Тихонова.

Несмотря на азартное желание поупражняться с этой смелой барышней в остроумии, Мишелю тоже пришлось поумерить свой пыл. Продолжать сражение после того, как противник добровольно поднял белый флаг, было бы бесчестно. Поэтому он снизошёл до того, чтобы пожать её руку – разумеется, безо всяких поцелуев и прочих элементов вежливости, она не была дворянкой и в его понимании ничего такого не заслуживала. Но уже одно это рукопожатие стоило дорого.

– Михаил Волконский, – с той же лениво-надменной усмешкой представился он. – Надеюсь, не стоит говорить, что я сказочно рад знакомству?

– Зачем же друг друга обманывать? – усталым голосом спросила Саша, поспешив как можно скорее высвободить свою руку из его ладони. Ей показалось, что её окатило жаром, когда он до неё дотронулся. – Не сомневаюсь, что вам оно точно так же приятно, как и мне!

А вы думали, она не оставила бы последнего слова за собой?

Впрочем, и Мишель был не лыком шит, и улыбнулся ей вновь, теперь уже вполне искренне и дружелюбно.

– "Ваше величество", – сказал он, блеснув глазами. – Забыла добавить.

"Ненавижу тебя", – подумала Александра и, улыбнувшись в ответ с безграничной ненавистью, сказала:

– Простите великодушно, ваше величество! Я ведь всего лишь бедная медсестра, откуда мне знать все тонкости дворянского этикета?

И всё равно последнее слово осталось за ней! Но Мишель не стал ничего говорить, изо всех сил борясь с улыбкой, и взглянул на Ивана Кирилловича вдругорядь.

– Александра, немедленно прекрати! – прошипел он.

– А вы не просите, Иван Кириллович. Вас я вашим величеством величать не стану! – сказала она, после чего, остановившись возле двери в гостиную, спросила у Алёны: – Мы собрались здесь для семейного обеда или для семейных ссор?

– Саша, господи, ну что за спектакль?! – громким шёпотом принялась она отчитывать дочь. А Мишель тем временем подошёл к отцу и, скрестив руки на груди, тихо сказал:

– Ты ничтожество. Подумать только, какая-то девчонка оказалась смелее, чем ты!

– Она-то, предположим, знала, что тебе благородство не позволит скинуть её с лестницы! – с не меньшим вызовом ответил Гордеев, провожая взглядом Алёну в её невесомом бирюзовом платье. – А на свой счёт я не был столь уверен.