— Охладись, — остановил его Антонович, указывая глазами на бассейн.

— Нет, серьезно, это все надо записать. Сейчас мы с вами такую религию тут создадим! — Шустер взял со стола телефон и нажал на несколько кнопок. — Танюша, принеси ежедневник и ручку.

Через несколько минут у бассейна появилась Танюша с толстым ежедневником. Шустер расположился с ним в шезлонге и начал что-то строчить.

— Лев Семенович, а что вы думаете по поводу инквизиции?

Лев Семенович улыбнулся. Сейчас он почти шутил.

— Ну, будем считать, что это — в перспективе.

Снова воцарилось молчание. Шустер что-то строчил, а Антонович потягивал пиво. Потом он добавил:

— А вот об индульгенциях подумать стоит.

Вечером того же дня они решили выбраться в город. Идею подали девушки, которым было скучно торчать на вилле. Антонович не возражал, Шустер тоже был не прочь развеяться. Возвращаться сильно трезвыми не предполагалось, поэтому поехали с водителем на самом большом джипе, который оказался в гараже. Шустер сел рядом с водителем, Антонович — сзади между девчонками. Девчонок, которых они взяли с собой «на дачу», ни тот ни другой раньше не видели. Знали, что, проведя с ними эти пять дней, скорее всего больше никогда и не увидят. Девушки считали их крупными предпринимателями, им же не хотелось вносить ясность в этот вопрос.

В машине работал кондиционер, окна были закрыты. Шустер смотрел на мелькавшие вдоль дороги темно-зеленые кусты и деревья, на открывавшуюся кое-где мертвую каменистую почву, иногда оживляемую оранжевыми лучами заката. Пейзаж казался безжизненным, полным скрытого напряжения или ожидания, и одновременно красивым этой мертвенной красотой. «Как оставленные руины, в которых даже смерть давно уже не живет», — думал Шустер.

— Куда поедем, Лев Семенович? — нарушил молчание водитель.

Сзади послышалось шушуканье. Шустер краем глаза увидел на заднем сиденье какое-то движение и не стал оборачиваться.

— А ты сам куда едешь? — спросил Антонович водителя.

— Все равно — сначала в город.

— Понимаешь, — резюмировал Антонович. — Саша, куда поедем? — спросил он Шустера.

— Я — гость.

— Туда, где танцуют, — предложила одна из девчонок.

— Женщины, как мороженое, — зачем-то сказал Антонович, — сначала холодны, потом тают, потом липнут. Хотя… не тот случай.

Девушки дружно засмеялись шутке.

— Что ж, поедем туда, куда хотят наши дорогие, но тем не менее горячо любимые подруги. Поехали в «Форталесу», — сказал Антонович шоферу. — Это по-испански «Крепость», — пояснил он для всех.

«Форталесой» оказался ресторан на самом верху средневековой башни. По крайней мере, так это выглядело. Судя по тому, что их поднял туда зеркальный лифт, в котором девушки не упустили возможности поправить прически и юбочки, башня была построена все-таки недавно.

Антоновича здесь знали. Подскочивший распорядитель проводил их за уютный столик, отделенный декоративными пальмами от основной части ресторана. Отсюда открывался великолепный вид на море, в которое погружался красный солнечный шар.

Перед каждым лежало открытое меню. Тщетно попытавшись в нем что-либо разобрать, все обратились наконец к Антоновичу. Тот, выслушав пожелания, заказал все на свой вкус.

Девчонки в разговор особо не встревали, лишь с готовностью смеялись над всеми шутками Антоновича и Шустера. Выпив вдвоем не менее полутора бутылок вина, они отпросились потанцевать и оставили «мальчиков» одних.

— Я вижу, ты чем-то недоволен, — глядя на Шустера еще трезвыми глазами, сказал Антонович.

— Да так, что-то о жене подумал, хоть и живем мы отдельно, но не разведены, блюдем, так сказать, формальность.

— Нашел, о чем думать. Если от тебя уйдет жена, запомни, как ты этого достиг.

— Мне кажется, она меня подозревает.

— Ей не все равно? Чем она недовольна?

— Может быть, и все равно, но ей хочется поскандалить.

— Наверное, засиделась дома.

— Наверное.

— Не работает?

— Нет.

— Устрой ее куда-нибудь. Чьим-нибудь помощником в Думу.

— Надо подумать…

— А знаешь, могу посоветовать тебе — в смысле ей — психотерапевта. Это сейчас модно. И, говорят, помогает.

— Может, и стоит попробовать.

— Да. А потом, может, и самому пригодится. Приедем на виллу — напомни.

Они еще выпили. Покурили. Девчонки затанцевались — их что-то долго не было.

— Как тебе наши девочки? — спросил Антонович.

— Очень даже ничего.

— Женщине всегда надо говорить, что она не такая, как другие, если хочешь получить от нее то же, что и от других.

— Где таких берут?

— А-а-а… места знать надо. — Антонович пьянел и уже слюняво улыбался. — Помнишь Марину?