Его обожгла мысль: сначала выяснит, а потом подойдет к ней? Да это же подло! Все, что он хочет узнать, он должен услышать от нее самой. Быть рядом с ней в трудную минуту, оградить ее от опасностей, разве не в этом заключается его долг?!

Гринько, накинув на плечи пиджак, мигом сбежал с лестницы, вылетел из подъезда. Было уже поздно. В окнах стали один за другим гаснуть огни. Смолкли ребячьи голоса.

Его обступила темнота. Тишина давила на барабанные перепонки. Почему-то вдруг пришла уверенность, что именно сейчас, в эту минуту, Раисе угрожает смертельная опасность.

Он ступил под зеленую тень бульвара. Круглые белые фонари уже не горели. Лавочки были пусты. Только там, в дальнем конце аллеи, белела какая-то фигура. Гринько ускорил шаг. Сердце подсказало ему, что это она, Раиса.

Она сидела на лавочке. Голова опущена на грудь. Он подошел к ней. И в ту же минуту с противоположного конца бульвара к ним стала быстро приближаться мужская фигура. Гринько сжал кулаки и бросился вперед.

— A-а, товарищ Гринько? — остановил его вопросом плечистый молодой человек. — У вас закурить случайно не найдется?

— Не курю, — ответил Гринько, с подозрением вглядываясь в незнакомца.

— У меня одна просьба к вам: потом… проводите, пожалуйста, Раису Павловну домой. До самой двери ее квартиры. Хорошо? — И молодой человек, не дожидаясь ответа, скрылся.

«Они ее охраняют», — догадался Гринько. Он опустился рядом с Раисой, взял ее руку в свою. Рука была холодной и безжизненной. Раиса ее не отняла. Такое впечатление, будто она находится в трансе, силы оставили ее.

— Рая, дорогая, нам надо поговорить.

— Да, да, — с неожиданной горячностью заговорила она. — Конечно. Я должна все объяснить. А уже потом…

— Что объяснять? Зачем? Мне не нужно никаких объяснений, — пытался он остановить ее.

— Не перебивай. Мне надо сказать… Там, в Сосновке, у меня был один человек… шофер. Непутевый. Большой ребенок. Я жалела его. Старалась отучить от этой проклятой водки. Наставить на путь. С ним случилось несчастье. Его запутали в нехорошую историю. Он бежал, скрывался. И вот я отступилась от него. Из-за тебя. Появился ты, у меня все вылетело из головы. Мне показалось, что я снова девчонка. Что у меня не было прошлого. Только настоящее. Он каким-то образом передал мне записку, что скоро заявится сюда. Чтоб ждала. Я испугалась. Ведь его появление нарушит наше с тобой счастье. Эта мысль для меня была горше смерти. И я предала его… Отдала его записку журналисту, а он ее отнес куда надо. И вот Костя погиб. Я вчера узнала. Заплутался, попал в запретную зону и погиб от тока. Это я виновата.

— Ты? При чем тут ты? — воскликнул Гринько, он был не в силах более слышать ее исполненный боли голос. — Это несчастный случай!

— Не знаю, может, и так. Но рвался-то он сюда ради меня. Надеялся, что я поддержу, выручу его. А я… Я предала его, и теперь жизнь предает меня. Последние дни ты сторонился меня как зачумленной. И правильно! И верно! Я низкая тварь, и нет мне прощения. Не бойся, я не буду тебе досаждать. Я скоро уеду…

Гринько обнял Раису, с силой притянул к себе, стал целовать. Она не сопротивлялась, но и не отвечала на ласку.

— Замолчи. Я больше не хочу этого слушать. Это я виноват. Я чувствовал, что с тобой происходит, и решил выждать. А чего ждать? Разве все не решено? Я люблю тебя, верю тебе. И если ты уедешь отсюда, то только со мной вместе. Слышишь? Я люблю тебя, и твое прошлое для меня не существует. Мы построим новую жизнь и будем счастливы.

— На чужих костях счастья не построишь, — проговорила Раиса и тихо заплакала. Слезы крупными каплями покатились по щекам.

Гринько все теснее и теснее прижимал ее к себе.

— Ты плачешь? Это хорошо. Тебе надо выплакаться. Теперь все плохое позади. Мы вместе, а это главное. Пойдем к тебе…

Она покачала головой:

— Ко мне нельзя. Напарница заболела. Она дома. Я поэтому и ушла. Хотелось побыть одной.

— Ну тогда ко мне, в гостиницу.

Она улыбнулась сквозь слезы:

— Нельзя, глупый. Запрещается правилами.

Он проводил ее до самых дверей, как советовал ему плечистый молодой человек. На обратном пути, прежде чем завернуть за угол, обернулся. Дом, в котором скрылась Раиса, белел в темноте. Гринько был уверен, что в эту минуту на Раисины окна устремлены не только его взоры.

Подполковник Хрустов вошел в кабинет и тотчас же вызвал капитана Немцова. Он вернулся из областного управления КГБ, где договорился о координации розыскных действий, и теперь ему не терпелось получить свежую информацию. И она поступила…

— Час назад в универмаге у Раисы Сметаниной кто-то снял с шеи ее знаменитые часики, — доложил Немцов.

— Что?! — Хрустов откинулся на спинку кресла и, переварив новость, язвительно произнес: — Поздравляю! Мы же лишились единственной улики! Как теперь докажешь, что Барыкин был не один, что агент действительно существует, а не является плодом нашего воображения?!