— Но я слышал, что в палате представителей конгресса это дело заслушал подкомитет по делам вооруженных сил, — заметил Гор.

— Ну и что с того? Вы думаете, они поднимут руку на военных? Никогда. Они затеяли слушание лишь для того, чтобы обелить виновников. Окружной прокурор в конце концов решил не возбуждать обвинение против машиниста и бригады поезда. Он заявил, что скорость состава была велика и машинист не смог погасить ее. Это неправда. Видеолента, снятая моими товарищами по организации «Мирная акция ветеранов», свидетельствует, что поезд шел медленно. Однако я не держу зла на машиниста. Истинные виновники — командование базы.

Во время разговора в комнату вошла худенькая девушка. Она подошла к Джилсону, поправила сползающий с колен плед.

— Вы слишком снисходительны к машинистам, папа. Почему вы не скажете господину Гору, что они осмелились представить вам судебный иск?

— Судебный иск вам? — Дэвид не верил своим ушам.

— Да, — усмехнулся Джилсон. — Они потребовали от меня через суд денежной компенсации за «психологическую травму», которую я, видите ли, им нанес, лишившись своих ног. Мой адвокат по этому поводу сказал: «Ситуация, в которой виновный подает в суд на свою жертву, абсурдна». Но разве мало абсурдов мы с вами, немолодые уже люди, видели на своем веку?

— Нет, на этот раз у них ничего не выйдет, — сказала девушка, решительно тряхнув головой с темными, коротко остриженными волосами. — Слишком большой резонанс эта история получила во всем мире.

Лицо девушки казалось Гору удивительно знакомым.

— Это ваша дочь?

— Нет. Невеста сына. Ее зовут Маргарэт.

— Простите, Маргарэт, не мог я где-нибудь видеть вас или вашу фотографию?

— Нет… в газетах писали обо мне, но снимки еще не появлялись.

— Постойте! Я вспомнил… Вы случайно не дочь генерала Джеймса Смита?

Девушка кивнула.

— Ну да… Ваша фотография висит на стене в гостиной. Рэйс показывала мне ее.

Маргарэт зарумянилась. Ее внимательный взгляд пытался прочитать на лице журналиста, знает ли он о ее разладе с отцом. Гор не знал. Об этом речь не шла во время его визита в дом Джеймса Смита.

— Ваш отец выглядит очень бравым. И все так же метко стреляет, — вспомнив посещение домашнего тира Смитов, проговорил Гор.

— Да, папа в форме. Я виделась с ним на днях. Мы с ним пообедали в ресторане в Вашингтоне. Если увидите его, передавайте привет.

И Маргарэт удалилась.

Дэвид Гор попросил Джилсона рассказать немного о себе.

— Меня называют «красным». А ведь подумать только… В юности я специально изучал русский язык, чтобы вылавливать шпионов-коммунистов в своем родном штате. Потом поумнел. Прозрение наступило во Вьетнаме. Именно там передо мною встал вопрос о законности политики моего правительства. Я понял: путем насилия над другими народами нельзя построить свой собственный справедливый мир. Именно поэтому, вернувшись на родину, я присоединился к движению «Мирная акция ветеранов». Недавно в моем доме побывала советская группа. Они приглашали меня побывать в России. Как только смогу…

— Может быть, поедем вместе, — сказал Гор. — Я тоже получил приглашение. — До последнего времени Гор колебался: не лучше ли поехать в Россию после того, как он закончит книгу? Разговор с Джилсоном побудил его принять решение: ехать надо сейчас. Интересно, а бывают ли в России антивоенные демонстрации? Или люди безмолвствуют, покорно исполняя то, что приказывает им правительство?

Место действия — просторная кухня в генеральской квартире. Жена генерала Лихо Вера Никитична, немолодая уже женщина с добрым, но вместе с тем и решительным лицом, возится у кухонного столика, раскатывая тесто… Входят генерал Лихо и Дик.

— Ну, аники-воины, набегались?! — грубовато-шутливо восклицает Вера Никитична. — Быстро мыть руки и к столу. У меня гречневая каша в духовке перестояла.

— Каша? А к каше что-нибудь полагается? — подмигивая водителю, говорит Лихо.

— Полагается, полагается, — отвечает Вера Никитична. — Молоко. Шестипроцентное… Холодненькое.

— Вроде бы процентиков маловато, — бормочет муж и скрывается в ванной.

— А ты, Вадик, чего стоишь, как солдат на посту? Мигом мыться, и за стол.

— Я солдат и есть следую за руководством, — стараясь попасть в «шутейный тон», говорит явно довольный отношением к себе Вадим и тоже направляется к ванной.

Вскоре мужчины являются вновь. Генерал скинул китель, он в брюках и нательной майке. Потирает руки:

— Ну, где твоя хваленая каша? Присаживайся, солдат.

— Думала, не успею с кашей, — говорит Вера Никитична. — Заходила Маргарита, целый час учила ее борщ готовить.

— Борщ? — оживился Лихо. — Це дило! Ну и как, научила?