Вячеслав легкомысленно воскликнул:

— Где наша не пропадала! Вот хочу сегодня в лесной сторожке побывать, там, где Барыкин в ту ночь отсыпался.

— Вы что, поверили Раисе, что она всю ночь провела с парнем? — спросил Зубов.

— Брехня это! — выкрикнул Клычев и стукнул кулачищем по столу, так что зазвенела посуда. — Нужен ей этот сопляк!

— Ну и что вы там рассчитываете найти? В этой сторожке? — спросил участковый.

— А уж это моя тайна, — с улыбкой ответил Вячеслав. — Жара спадает к вечеру, вот и двину.

Клычев и Зубов закончили обед и ушли. А участковый принялся за компот. Он решил сегодня побаловать себя и взял целых два стакана.

Дождавшись, пока они останутся вдвоем, Вячеслав наклонился к уху участкового и произнес несколько фраз. У Фроликова от удивления округлились глаза. Усвоив услышанное, он сказал:

— Понятно. Будет сделано. Не сомневайтесь.

По дороге в Дом приезжих Вячеслав заглянул в больницу. Долго разговаривал с главным врачом, просматривал медицинские карточки, рентгенограммы. Потом отправился восвояси. У Дома приезжих подождал появления участкового. Завидев Фроликова, махнул рукой, как бы приглашая его следовать за собой. Взглянул на небо, с тревогой отмечая появление огромной тучи, закрывшей солнце, и углубился в мрачный лес.

Дорога до лесной сторожки оказалась довольно долгой. К месту Вячеслав прибыл уже в сумерках. Оглянулся, не слышно ли шагов участкового. Нет. Тишина. То ли Фроликов отстал, то ли он в совершенстве владеет охотничьим искусством бесшумно ходить по лесу. Что ж удивляться? В этих краях все — охотники.

Зловеще скрипнула несмазанными петлями тяжелая дверь. Внутри помещения было сыро, затхлый воздух ударил в нос, Вячеслав огляделся. Железная печь-времянка с трубой, выведенной в окно. Початая поленница дров в углу. Широкие полати с набросанным сеном. Пара цветастых подушек. На полу поваленная бутылка из-под вина «Бычья кровь». Несколько окурков…

Что-то вроде медной гильзы блеснуло на полу. Вячеслав быстро нагнулся, и это спасло его. Раздался слабый щелчок, и пуля раздробила доску на стене. Он бросился к выходу, настиг в орешнике какого-то человека и, припомнив самбистский прием, прижал его к земле.

— Да пустите вы! — послышался снизу знакомый голос Фроликова.

— Это вы? — раздраженно произнес Вячеслав. — Что ж вы стрелявшего упустили?

Фроликов, отряхиваясь, сконфуженно оправдывался:

— Да я его у двери поджидал, а он в окно стрельнул. И как я его шагов не услыхал, сам не пойму.

— Ну ничего, — стараясь успокоить себя и Фроликова, проговорил Вячеслав. — По крайней мере, теперь круг подозреваемых сузился.

— Понятно, — поразмыслив, проговорил участковый.

Вячеслав вернулся в Дом приезжих. Там его с нетерпением ожидала Раиса. Она только что вернулась из райцентра. Вячеслав буквально выхватил у нее из рук катушку с проявленной пленкой. Подошел к окну, стал разглядывать ее на свет. Особое его внимание привлек снимок, сделанный на просеке в тот ненастный день, когда был обнаружен труп Святского. Долго, до рези в глазах, всматривался в крошечные фигурки людей, работников леспромхоза, сбившихся в кучу на краю поляны. Прозрение наступило неожиданно, в момент, когда он уже отчаялся отыскать что-нибудь интересное и уже собирался сунуть пленку в карман.

— Есть! — возбужденно воскликнул он. Обращаясь к Раисе, сказал: — Теперь срочно надо выехать в Северогорск. Я уверен: разгадка этой страшной истории близка. Мужайтесь! Ждать вам своего Костю осталось недолго.

К удивлению, Раиса при этих его словах большой радости не выказала.

— Уеду я отсюда, вот что… Здесь мне ничего не светит.

То не был внезапный порыв отчаяния. Она говорила усталым голосом человека, много перестрадавшего, передумавшего и пришедшего к единственно верному решению.

— Я обязательно доведу до конца то, что обещал, — проговорил Вячеслав. И пошел собирать вещи. На ходу подумал: довести дело до конца — это важно не только для Раисы. Это важно для него самого, для всей его дальнейшей жизни.

А ведь жизнь могла и оборваться. Не наклонись он внезапно к полу, привлеченный тусклым блеском медной гильзы, упал бы как громом пораженный. Пуля угодила бы в «сердце или спинной мозг»…

Северогорский аэропорт жил своей напряженной жизнью. Воздушный транспорт, хотя и успел широко внедриться в хозяйственную и личную жизнь людей, тем не менее не сумел полностью скрыть от них некоторых таящих опасности особенностей этого способа передвижения. Поэтому так взвинчены были выстроившиеся у регистрационных стоек в длинные очереди пассажиры, так сосредоточенно строги служащие аэропорта.

Недавно построенный аэровокзал отличался плавными линиями и огромным количеством стекол. Стекла везде — слева, справа, сверху. Это были зеркала, в которых отражалась стремительно несущаяся куда-то жизнь на последнем витке XX века. Прислонившись спиной к буфетной стойке и жадно поглощая покрытый сахарной пудрой свежеиспеченный, с вкусно пахнущей коричневой корочкой пончик, Вячеслав через систему стекол-зеркал мог наблюдать и высокое голубое небо с пухлыми, как пончики, белоснежными облаками, просверки круто взлетающих с бетонных дорожек самолетов, обеспокоенные лица пассажиров, которых вела к выходу на летное поле красивая, стройная стюардесса, целеустремленное рысканье носильщиков с железными тележками, на которые нагружены были пирамиды чемоданов и узлов. Но мысли его в этот момент были далеко. Он думал о трагических событиях в Сосновском леспромхозе и встрече со старым другом отца — Аркадием Аркадьевичем Луконниковым, которая только что произошла в Северогорске.