Даже когда в пятничной газете напечатали, что девочка с матерью пятью годами ранее эмигрировали в Штаты из Сальвадора, Ванесса продолжала цепляться за этот обманчивый образ заблудшего ребенка.

А заблудшему ребенку никто не собирался верить. На вторую неделю слушаний даже мать девочки с неохотой признала, что дочь постоянно ввязывается в какие-нибудь истории. Ее уже не раз ловили на воровстве, а ложь давно вошла у нее в привычку. Тетка девочки и вовсе окрестила племянницу «мерзавкой». «Другой такой в нашей семье нет», – заявила она.

Зачитывая свидетельские показания, Ванесса все больше утверждалась в мысли, что девочка далеко не в первый раз сталкивается с насилием. Ванесса была свято убеждена в том, что дети не рождаются плохими.

Группы, отстаивающие права женщин, также хранили подозрительное молчание. Ванесса догадывалась, что они, вроде Терри Рус, не спешили сбрасывать Зеда Паттерсона с его трона – в конечном счете это могло повредить им же самим. Газетные статьи пестрели сообщениями о многочисленных заслугах сенатора и том сочувствии, которое он испытывал к собственной обвинительнице.

«Очевидно, что девочка нуждается в помощи психологов и поддержке взрослых, – цитировали они Паттерсона. – И мы должны предоставить ей всю необходимую помощь».

На многочисленных фотографиях сенатор улыбался в спокойной и самоуверенной манере. «Я абсолютно уверен в справедливости нашей судебной системы», – это он заявил как минимум трижды. Ванесса лишь мельком смотрела на его фотографии, поскольку каждый взгляд на это лицо вызывал у нее настоящую изжогу.

Очевидно, что не одна она реагировала подобным образом на сенатора из Пенсильвании. На десятый день слушаний девочку срочно госпитализировали с гастритом. Врачи заявили, что это реакция на происходящее, но в окружении Паттерсона наверняка решили, что девчонка пошла на попятный. Она просто не представляла, во что ввязалась с этими обвинениями.

В других статьях имя Паттерсона всплывало в связи с тем или иным законопроектом, как будто ничего особенного в его жизни не происходило. Ванессе не раз приходилось задумываться, воспринимает ли кто-нибудь всерьез эти слушания. Почему никто не желал помочь девочке? Такое чувство, будто всем хотелось поскорее избавиться от нее.

Сообщение о госпитализации девочки появилось в газете во вторник. А уже в среду Ванесса сидела в одной из телефонных кабинок, расположенных в вестибюле ее больницы. Дрожащей рукой она набрала номер адвоката девочки, Жаклин Кинг. Ей удалось дозвониться лишь до помощницы адвоката, поскольку сама Жаклин была в суде. Представляться Ванесса не стала, а сразу перешла к делу.

– У меня есть информация по старому делу, также связанному с Зедом Паттерсоном. Скажите, это может помочь?

На другом конце трубки наступила тишина.

– Что вы имеете в виду под «старым делом»? – спросила наконец помощник адвоката.

– Если человек, пострадавший некогда от домогательств сенатора, выступит сейчас с заявлением, поможет ли это вашему делу?

Вновь тишина.

– Хотите сказать, что это произошло с вами?

Ванесса закрыла глаза.

– Да.

– Господи. Подождите-ка.

Ванесса почувствовала, как на лбу проступили капельки пота. Она судорожно схватилась за трубку.

– Вы же не станете записывать меня на диктофон?

– Нет. Мне просто нужно кое-что отметить для себя. Могу я узнать ваше имя?

– Нет. Мне важно понять…

– Как давно произошло то, о чем мы говорим?

– Тридцать лет назад.

Разочарование женщины было практически ощутимо.

– Да вы шутите, – промолвила она.

– Хотите сказать, это было так давно, что от моих показаний все одно не будет толку? – с затаенной надеждой спросила Ванесса. « Пожалуйста, скажи, что я ничем не могу помочь».

– Тридцать лет? Бог ты мой. Сколько же вам тогда было? Что он с вами сделал?

– Так вы говорите, что не можете использовать эту информацию?

– Мне необходимо сообщить об этом Джеки, – сказала женщина. – Нам нужно хоть что-то, что спасло бы это дело. Кроме нас, никто не верит девочке. Дайте мне, пожалуйста, номер, по которому мы могли бы позвонить, когда определимся с дальнейшими действиями.

– Нет, я сама позвоню вам.

– Джеки работает сегодня допоздна, но до девяти она не сможет подойти к телефону. Не могли бы вы позвонить в половине десятого?

– Хорошо.

– Вот и чудесно. Тогда до вечера.

– Постойте! – Ванесса еще не закончила. – Как себя чувствует девочка?

– Она страшно напугана. Вообще-то ее трудно чем-либо устрашить. Она спокойно гуляет по улицам ночного города. Но всякий раз, когда она думает о том, что нужно встретиться на суде с Паттерсоном, ее выворачивает наизнанку. Даже не знаю, сможет ли она когда-нибудь дать показания.

– Как она выглядит?

Даже если женщину удивил вопрос, она никак этого не показала.