Шрифт:
Феномен «требований» привлек внимание большинства психотерапевтических направлений и школ. Так, например, психоанализ создал целую систему инстанций психического, отношения между которыми – есть отношения взаимообусловленных императивов. «Я», которое «репрезентирует то, что можно назвать рассудком и осмотрительностью», «в своем отношении к “Оно” оно похоже на всадника, который должен обуздать превосходящего его по силе коня»801. При этом «Оно» «являет собой «котел, полный бурлящих возбуждений» и «большой резервуар либидо», в котором сосуществуют и действуют противоположные импульсы и силы всех основополагающих процессов душевной деятельности человека»802. Наконец, «“Я” подчиняется категорическому императиву своего “Сверх-Я”»803. Подобная игра императивов разыгрывается и в структуре психического в трактовке трансактного анализа, и хотя сам Э. Берн отрицает идентичность своей модели психического психоаналитической, в ней прослеживаются все те же отношения: «Взрослый» получает указания от «Родителя», и оба они пытаются контролировать «Ребенка»804.
В индивидуальной психологии А. Адлера «требования» рассматриваются как работа силы сверхкомпенсации комплекса неполноценности. По мнению А. Адлера, человек, чувствуя свою неполноценность, усвоенную еще в детстве, всю дальнейшую жизнь предпринимает безрезультатные попытки ее преодолеть, требуя от себя, от мира событий и явлений, а также и от других людей определенного поведения. Причем эта сверхкомпенсация, то есть попытка занять верхнюю, доминирующую позицию, может реализовываться как «мужскими», так и «женскими» средствами, то есть и очевидными, и замаскированными «требованиями»805. Ту же самую двойственность «требований» рассматривает и Ф. Пёрлз, но на сей раз как отношения «собаки сверху» и «собаки снизу». Первая представляет собой авторитарную, требовательную инстанцию, которой принадлежат слова «должен» и «обязан». «Собака снизу», кажется, не столь требовательна, хотя на деле ее требования лишь хорошо маскируются под оправдания и т. п., при этом суть их остается той же самой: «вы должны разрешить» и т. п.806
Однако если в представленных теориях «требования» не были выделены в самостоятельную группу феноменов, о которых можно было бы говорить специально, то К. Хорни уделяла исключительное внимание уже собственно «требованиям» [417] 807. Во-первых, она использовала понятие «невротических требований», которые представляют собой внутренние убеждения человека, что все «обязано» происходить так, как он этого хочет808. Во-вторых, К. Хорни описала феномен «тирании “Надо”», который рассматривала как «требование» к себе «быть идеальным» [418] 809. Наконец, в-третьих, К. Хорни сформулировала понятие «бессознательных претензий», которые, по ее мнению, «всегда являются фактором невроза». К наиболее распространенным «претензиям» К. Хорни относила претензию на любовь, претензию на доброту, претензию на честность и справедливость, претензию на страдание810.
417
К. Хорни исходила из теории Х. Шульца-Хенке, который впервые заострил внимание на принципиальной роли «требований» в образовании невроза. Он полагал, что бессознательные требования возникают из-за страха и беспомощности, и, в свою очередь, сами «вносят громадный вклад в те всепроницающие затруднения, которые испытывает личность».
418
«Внутренние предписания, – писала К. Хорни, – включают все, что невротику Надо делать, чувствовать, знать; кем ему Надо быть, а также все его табу: как и что ему Нельзя делать».
В клиент-центрированной психотерапии К. Роджерса работе с «требованиями» пациента отводится одно из центральных мест. Согласно К. Роджерсу, человеку следует научиться принимать самого себя таким, каков он есть, то же относится и к восприятию других. Человек, согласно К. Роджерсу, пытается соответствовать своему «Идеальному-Я», поэтому он создает «фасады», за которыми мог бы скрывать свои недостатки, использует различные «должен» и т. п., пытается соответствовать ожиданиям других людей и угождает им. С другой стороны, он не принимает других таковыми, какие они есть, он ждет, что они будут соответствовать его представлениям о том, как они должны себя вести и какими они должны быть811. Однако, если К. Роджерс решал этот вопрос через выработку навыков эмпатии, то, например, Ф. Пёрлз добивался того же эффекта через фрустрацию «требований» [419] 812. Личностно-ориентированная (реконструктивная) психотерапия Б.Д. Карвасарского, Г.Л. Исуриной, В.А. Ташлыкова использует конфронтацию пациента с самим собой, своими отношениями и установками и т. д. в качестве одного из основных механизмов психотерапевтического воздействия813.
419
Ф. Пёрлз создавал у пациентов негативную ассоциацию между «требованием» и «сумасшествием», чем достигал желаемого эффекта: пациенту становилось «не по себе», когда он вновь прибегал к «требованиям» (к себе или к другим). Примером может служить такая реплика Ф. Пёрлза: «Безумие заключается в том, что мы принимаем фантазию за реальность. […] Вы принимаете за реальность идеал, фантазию. Сумасшедший говорит: “Я – Авраам Линкольн”, невротик говорит: “Я хочу быть Авраамом Линкольном”, а нормальный человек говорит: “Я – это я, а ты – это ты”».
Наконец, А. Эллис включил «установку долженствования» в перечень основных «иррациональных установок» [420] 814. Причем в рационально-эмотивной психотерапии феномен «требования» рассматривается максимально широко: с одной стороны, выделяются «требования» к себе («я должен» – как правило, это желание быть «совершенным»), «требования» к другим («они должны» – как правило, это расчет на «идеальное поведение» со стороны других людей) и, наконец, «требования» к миру («мир должен» – как правило, эти «требования» сводятся к тезису о «справедливости»)815; однако, с другой стороны, А. Эллис пишет, например: «Когда вы чувствуете тревогу, депрессию или гнев, имейте в виду, что, скорее всего, в таких случаях вы не только сильнохотите чего-нибудь, вы требуете, чтобы все происходило только так, а не иначе, требуете, чтобы вы обязательно получили то, чего хотите. Итак, ищите слово “должен”»816. Таким образом, понятие «требования» у А. Эллиса обретает наиболее системный характер.
420
«РЭТ утверждает, – пишет А. Эллис, – и в этом состоит ее уникальность, – что если вы жестко и неуклонно придерживаетесь своих иррациональных представлений, если вы догматически настаиваете на том, что у вас все должно получиться хорошо, что вас должны одобрять окружающие, что к вам должны относиться справедливо, что вы должны жить в приятных и комфортных условиях, – так вот, если вы упорно стоите на таких позициях, то вы добьетесь того, что сделаете сами себя несчастными и, не исключено, нанесете огромный ущерб делу достижения наиболее желанных целей. […] Придерживаясь иррациональных представлений, вы сами выбираете императивные понятия “должен” и “обязан” – сознательно или бессознательно».
Действительно, если следовать философии стоиков, то полный отказ от «требований», а в том числе и от такого «требования», как, например, «Я не хочу умирать», с необходимостью должен саморедуцироваться и страх смерти. Однако если у стоиков, на которых якобы опирается А. Эллис в своей теории, подобный эффект достигается выработкой структурного философского мировоззрения, изживающего «требования» как проявление слабости, то в РЭТ А. Эллиса этой же цели служит определенная языковая игра, где императивы («требования») заменяются на вероятностные категории. В процессе диалога с пациентом психотерапевт аргументирует иррациональность суждений первого, далее же он предлагает заменить жесткие языковые конструкции, наподобие – «они должны следовать установленным правилам», на вероятностные: «было бы лучше, если бы они следовали установленным правилам, но они могут поступить и по-другому». Иными словами, здесь предпринимается попытка изменить положение дел в «схеме» за счет настоятельного и неуклонного изменения аберраций «картины». В целом такой механизм заслуживает внимания, однако в этом случае не стоит ожидать значительных результатов, поскольку опосредованные влияния на «схему» через «картину» существенно ограничены в своих возможностях.
Разработанная на основе павловского учения информационная теория эмоций П.В. Симонова, которую, впрочем, нельзя считать исчерпывающей, является, однако, очевидным свидетельством значимости рече-мыслительных процессов в «оформлении» желания («потребности») в «требования» [421] 817. Знаменитая формула эмоции П.В. Симонова – Э = f [П, (Ин – Ис),…] – расшифровывается следующим образом: степень, качество и знак эмоции (Э) – есть функция от силы и качества актуальной потребности (П), а также от разницы информации о средствах, прогностически необходимых для удовлетворения потребности (Ин) и информации о средствах, которыми располагает субъект в данный момент времени (Ис) [422] 818. Иными словами, в эту формулу вписаны «прогнозы» (Ин), которые уже были представлены, и «объяснения» (Ис), речь о которых пойдет ниже. При этом «потребность» (П) и есть «требование», однако, чтобы соблюсти максимальную точность, здесь следует говорить об «означенной потребности». «Требование» зачастую действительно не звучит как словесно оформленное образование, чаще приходится встречаться с целым конгломератом суждений, за которыми скрывается «требование», [423] или же, иначе, которые это «требование» выражают, становясь тем самым «означенной потребностью».
421
Здесь нужно отметить, что в отечественной психологии эмоция традиционно и в определенном смысле правомерно рассматривается как конкретная психическая форма существования потребности, эмоция, по С.Л. Рубинштейну, «выражает активную сторону потребности».
422
При этом под «информацией» П.В. Симонов понимает «отражение всей совокупности средств достижения цели: знания, которыми располагает субъект, совершенство его навыков, энергетические ресурсы организма, время, достаточное или недостаточное для организации соответствующих действий, и т. п.»
423
В этом случае следует иметь в виду: буквальное означение «требования» (по формуле «я хочу, чтобы…») чревато отречением в речи, которое по понятным причинам было бы для человека, предъявляющего данное требование нежелательным, поскольку так он лишается (в той или иной степени) своего «требования» (или желания). В этом смысле и «прогноз», и «объяснения» позволяют сокрыть «требование» от процесса непосредственного, прямого означения и тем самым его сохранить, несмотря даже на его пагубность для своего обладателя или даже бессмысленность.
Формулу силы мотивации, сходную по «ингредиентам» с формулой эмоции П.В. Симонова, предложил Д. Аткинсон: М = Пду х Вдц х Здц. Здесь сила мотивации (М) определяется как произведение силы мотива достижения успехов как личностной диспозиции (Пду) на субъективно оцениваемую вероятность достижения поставленной цели (Вдц) и на личностное значение достижения данной цели для человека (Здц)819. Таким образом, сила внутреннего стремления человека к достижению поставленной цели есть «потребность» в успехе достижения этой цели, помноженная на вероятность достижения этой цели и на значение этой цели для данного человека. Иными словами, все три указанных элемента, определяющих, по мнению Д. Аткинсона, желание человека – суть аберрации «картины», где «потребность в успехе» есть работа тенденции выживания в «картине», «вероятность достижения» – есть «прогноз», то есть рече-мыслительная функция, а «значение цели» определяется в соответствии с теми «объяснениями» (см. ниже), которыми индивид ее сопровождает. Таким образом, «требование» представляет собой своего рода рационализацию желания («потребности»), однако данная рационализация за счет искажений, привносимых «картиной», зачастую оказывается абсолютно иррациональной.