– Я хочу поговорить с Мариной. Она дома?

– Да подожди ты с Маринкой! – радостно басил в трубку генерал. – Скажи вначале, где тебя искать, бродяга! Обещаю: я костьми лягу перед начальством, но пробью поисково-спасательную операцию. Ты ж меня знаешь… Кстати, я уговорил твоего батю пока отправиться к тебе на выручку. У него в этом Демократическом… мать их, всеафриканском сортире кое-какие связи имеются среди местных ублюдков.

– Как! Отец здесь? – с мальчишеским восторгом воскликнул Игорь. Он со счастливой улыбкой взглянул на не сводящую с него напряжённого взгляда Корбо. Африканка ни слова не понимала по-русски, но, увидев его радость, истолковала её по-своему.

– Пусть у твоей невесты все волосы и зубы в одну ночь выпадут! – с ненавистью выпалила она и резко отвернулась. Её волосы взметнулись в воздухе чёрной блестящей волной. Ещё выкрикнув что-то на местном языке, девчонка рассерженно выбежала из комнаты.

– Да, я сумел отправить твоего отца тебе на выручку, – самодовольно подтвердил генерал. – Правда, точных сведений о нём у меня пока нет. Ты уж извини за прямоту, но твой старик, как был Анархистом, так, видимо, им и помрёт. Мы с ним условились, что он, как прибудет на место, сразу свяжется с нашим резидентом, но пока никаких сведений о нём у меня нет.

Игорь вспомнил о предупреждении Корбо, что линия связи контролируется американцами, и поспешил прекратить разговор, который мог навредить бате.

– Позовите всё-таки Марину к телефону.

Голос Скулова как-то потускнел:

– Игорёк, ты уж извини, но у меня к тебе будет неприятный разговор. Одним словом, у Марины появился новый человек. И ты не должен её осуждать за это, ведь мы тебя похоронили.

Правда, я пытался ей говорить, чтобы она повременила с романами… пока остаётся хотя бы даже призрачная надежда на твоё возвращение. Уговаривал и так, и этак. Чего уж там скрывать, нравился ты мне…

Генерал кашлянул, сообразив, что зря говорит о собеседнике в прошедшем времени, как действительно о покойнике.

– Но разве Маринка меня когда-либо слушала. Всегда поступала как ей заблагорассудится… И потом она дивчина молодая, в самом соку. А современные молодки, они, знаешь, не то что в моё время бабы были, долго горевать после получения похоронки не станут. Вот и нашла себе удальца-гренадёра, косая сажень в плечах. Уже и свадьбу справили.

– Как свадьбу! – У Игоря дыхание перехватило, будто ему неожиданно врезали кулаком в поддых.

Генерал вздохнул и нехотя добавил:

– На сносях она, лейтенант. От мужа своего нынешнего, значит, беременна… Жизнь взяла своё… Но ты не отчаивайся. Скажи лучше, где тебя искать…

Игорь положил трубку. В коридоре с виноватым видом его ожидала Корбо.

– Ты злой на меня? Прости, я не хотела.

Игорь только равнодушно махнул рукой. Сейчас ему было не до выяснения отношений. После всего услышанного хотелось кому-то выговориться. Поэтому он вкратце передал африканке содержание телефонного разговора. По ходу рассказа Корбо буквально расцветала на глазах.

– Не жалей ни о чём. Она просто бешеная матка, иначе не поступила бы так.

– Дура ты! – не сдержался Игорь, и сам поразился себе. Прежде он не говорил такого ни одной девушке.

– Значит, ты всё-таки собираешься вернуться к ней? – брезгливо поинтересовалась креолка.

– Не знаю, – Игорь потерянно опустился на пол, прислонился спиной к холодной стене. На глазах выступили слёзы, совсем как в детстве, когда особенно остро ощущаешь предательство близких людей.

– Как же она могла! Как могла! Ведь обещала же ждать, – твердил он, словно заклинание.

Корбо присела рядом.

– А ты бы хотел, чтобы она своё счастье зажала между ног. Пойми: ты для неё погиб! У нас, когда умершего относят в селение мёртвых, то и все его вещи из дома принято убирать, чтобы покойник не мешал живым дальше жить… Наверное, она встретила классного парня, который помог ей пережить её горе. Хотя если бы я кому-то пообещала ждать, то лучше умерла бы девственницей, чем изменила своему слову.

«Молодые вдовы быстро утешаются в сочувственных мужских объятиях», – вспомнилось Игорю где-то прочитанное. – А может, и впрямь жениться назло предательнице? Впрочем, всё это вздор и обман. Любовь ничем не подменишь. А я, к сожалению, не люблю Корбо… Хотя, возможно, так было бы лучше всем».

Мозги соображали тяжело и болезненно, словно ошпаренные: «Эх, сейчас бы выпить и забыться». Игорю вдруг неудержимо захотелось обратно в тюремную камеру, лишь бы его оставили в покое. Корбо со своим фальшивым сочувствием сейчас была довольно обременительна. Но африканка не собиралась оставлять возлюбленного, который теперь безраздельно принадлежал ей. Она сидела рядом грустная. Ласково гладила Игоря по волосам. Гладила и повторяла:

– Бедный мальчик…. Бедный мальчик… Ничего. Зато я тебя больше никому не отдам… Теперь ты только мой – до самой смерти.