Эта встреча стала возможна потому, что обычно такие крикливые полицаи слишком уж притомились от выпитого накануне, и от того, что после учинённой ими вакханалии, им не дали выспаться, а разбудили пинками и затрещинами, и проорали, что если они сейчас же не отправятся на дежурство, то с ними будет общаться сам Соликовский.

И им было поручено пройтись по окраинам Краснодона, и даже выйти по дороге в степь, чтобы выследить какие-либо следы партизанской деятельности. Немецкое начальство, да и сам Соликовский полагали, что в окрестностях города скрывается партизанский отряд…

И вот полицаи остановились, чтобы закурить; но после всего выпитого, после недолгого, наполненного порождёнными спящим разумом кошмарами сна; их руки практически не слушались их, пальцы не гнулись, и они долго не могли зажечь свои сигарки. И они ничего не говорили и не ругались только потому, что в их головах не было никаких мыслей; казалось, что ветер выдул оттуда, и развеял по всей степи остатки мозга.

Но вот поблизости от себя услышали они шёпот. Тогда выронили свои сигарки и с автоматами наготове, перепуганные, но готовые стрелять, шагнули навстречу этому шёпоту, и вдруг оказались перед ребятами, которые держали в руках мешки.

И Серёжка Тюленин, увидев прямо перед своим носом чёрное дуло автомата, понял, что, как бы ему не хотелось бежать, но бежать нельзя, потому что, если он и не будет убит, то будут убит кто-нибудь из своих товарищей.

И теперь, видя перед собой полицаев, Серёжка совершенно позабыл о сне и усталости. Ему страстно хотелось предпринять что-либо. И только огромным усилием воли ему удавалось сдерживаться. Ведь он прекрасно понимал, что может погубить не только себя, но и своих товарищей.

И поэтому Серёжка сказал негромко, обращаясь не только к товарищам, но и к самому себе:

— Главное, не горячиться…

Полицай тут же ткнул его дулом автомата в щёку, и заорал:

— Ты чего говоришь?! Я спрашиваю — чего ты говоришь?! Отвечай!

И вновь Серёжке пришлось бороться со страстно пульсирующей в нём жаждой борьбы, и ответить:

— Я говорю, что мы просто возвращаемся с прогулки.

— С прогулки? — недоверчиво переспросил полицай.

— Да. Мы ходили на заброшенные колхозные поля и собирали картошку.

— Картошку?! — просипел другой полицай, и выхватил из рук Серёжки его мешок, тут же прохрипел. — У-у, тяжёлый, гад! Вы чего туда наложили туда. А? Отвечай?!

И полицай ударил не Серёжку, а стоявшего рядом с ней Витю Петрова, который смотрел на полицаев со злым выражением.

Тюленин повторил тихо:

— Главное, оставаться спокойными…

Тут Стёпа Сафонов изобразил на своём лице глуповатую улыбку, и с такой же глупой интонацией проговорил:

— Да вот картошечку мы туда положили. Картошечку есть хочется. Голодно нам!

Полицай сунул мешок обратно Вите Петрову, и проговорил злым и насмешливым голосом:

— Я ж вас насквозь, гадов таких, вижу. Вы ж это… вы ж комсомольцы… — и он ударил по щеке Витю, который с неприкрытой ненавистью глядел прямо в его лицо. — Вот ты, гадёныш такой! Вот я ж тебя насквозь вижу! Бери свой мешок, и потопали в полицию, там разберёмся, по каким полям вы в неположенное время шастаете.

— В неположенное время? — всё тем же тоном, переспросил Стёпа Сафонов, и проговорил жалобно. — Но нам кушать хочется. Вот картошечки набрали…

Быть может, эти полицаи и отпустили бы ребят, просто потому, что им не хотелось с ними возиться — конвоировать их до полиции, но слишком уж враждебным было выражение в глазах Вите Петрова, поэтому полицай рявкнул, поводя перед лицами ребят дулом автомата:

— Пошли, и без разговорчиков!.. Да-да, чтобы не рыпались, а то пристрелю гадёнышей таких!..

И они вошли на ещё дремлющие улицы Краснодона. Впереди шли ребята с мешками, в которых под картошкой лежали немецкие автоматы и патроны, а позади них вышагивали, иногда подталкивая автоматными дулами в спины полицаи…

Ребята шли, и переглядывались. Серёжа Тюленин видел сумрачные, напряжённые лица Лёни Дадышева, Стёпы Сафонова, Володи Куликова и Вити Петрова, и он чувствовал, что им страшно, но что они уже готовы к любым испытаниям.

Их конвоиры, всё же так подталкивали их, но в то же время начали громко между собой переговариваться — обсуждали какую-то бабу, и тот самогон, который она для них разливала.

И ребята смогли обменяться переговорить. Дадышев шепнул, обращаясь к Тюленину:

— Серго, ведь в полиции нас обыскивать будут…

С другой стороны прошипел Сафонов:

— Бежать сейчас надо. Так хоть кто-нибудь из нас уцелеет, а в полиции, как повяжут, так все и пропали.

Но Володя Куликов рассудил:

— Может и не найдут ничего…

А Дадышев произнёс:

— Шансы на это просто ничтожны. Точно найдут.

Тут полицай рявкнул:

— А ну тихо! А то прямо сейчас пристрелю!