Спустя несколько минут прежнюю мелодию сменили величественные ритмы традиционного гимна в честь Дня Благодарения, и хор поющих голосов стал разливаться по всем залам.

— Мы собрались вместе, чтобы попросить благословение Всевышнего…

Потом появилась процессия, официанты и официантки, все одетые в пуританские черно-белые одежды, с красиво расставленной на подносах едой. На серебряном блюде во главе процессии была необыкновенно большая индейка, ее золотистая грудка блестела, ножки украшала белая гофрированная бумага. Ее нес на подносе на поднятых руках молодой официант в костюме пилигрима — широкие черные брюки, черный сюртук, застегнутый на все пуговицы, и широкий крахмальный белый полотняный галстук.

Все зааплодировали, когда процессия извивалась змеей вокруг столиков, официанты пели гимн.

— …он спешит и карает Своей волей, чтоб знали… злой гнет нужды прекратится…

Пит услышала, как ее мать тихонько подпевает на голландском. Из праздников в честь Дня Благодарения много лет назад, еще до болезни Беттины, Пит помнила, что за основу гимна была взята старая голландская мелодия, которую ее мать слышала сотни раз в детстве, когда ее играли церковные колокола недалеко от их дома в Роттердаме.

Беттина пристально следила за извивающейся колонной одетых в черное официантов и официанток. Когда процессия приблизилась к их столику, Пит поняла, что состояние матери изменилось, она помрачнела. Пит на мгновение увидела внезапно вспыхнувшую панику в глазах матери, до того как официант с индейкой стал обходить их столик.

И тогда произошло нечто страшное: за считанные секунды с трудом установившаяся связь Беттины с реальностью распалась. Она упала на колени перед молодым официантом, целовала его туфли с пряжками, затем подняла голову, глядя огромными синими глазами на его изумленное лицо, и начала что-то говорить по-голландски.

Пение оборвалось. Все в зале замерли в шоке. Пит огляделась, мгновенно сраженная видом матери, покорно обхватившей ноги официанта и быстро бормочущей голландские слова. Нет, вдруг дошло до Пит, она достаточно много слышала голландскую речь, чтобы понять, что это что-то другое. Немецкий. Но она никогда не знала, что мама говорит на нем. Где она…?

Но вопрос вылетел из головы Пит, когда ее мать изменила позу. Отпустив официанта, она откинулась назад на бедрах, залезла под юбку и начала тянуть нижнее белье, словно собираясь раздеться.

— Мама, нет! — вскрикнула Пит, выскочив из кресла и пытаясь поднять мать на ноги. — Пойдем, мама, пойдем со мной. — Пит стала уводить ее из зала, бросая униженные извиняющиеся взгляды на уставившихся на них посетителей.

Внезапно мать вырвалась от нее.

— Позволить им трахнуть меня? — хрипло прорычала она и повернулась к официантам. — Трахните еврейскую шлюху. Только дайте мне поесть. Пожалуйста, я так голодна…

Она бросилась на поднос с овощами, который держала официантка. Напуганная молодая женщина швырнула его на пол. Беттина прыгнула к нему, хватая руками жареный картофель и лук, быстро набивая ими рот.

Пит двинулась к ней. Плача от потрясения и смущения, она нежно дотронулась до плеча матери.

— Мама, пожалуйста. Нам нужно идти.

Беттина оглянулась, сверкая неузнавающими глазами. Потом потянулась за другой пригоршней еды.

Пит схватила мать за запястье.

— Перестань, мама, — сказала она повелительно, насколько смогла. — Сейчас же перестань.

Развернувшись, Беттина внезапно ударила ее свободной рукой сбоку по голове.

Довольно сильный удар оглушил Пит, отбросил в сторону, и она врезалась в стол.

Свидетели этой сцены в испуге ахнули. Беттина склонилась над подносом с едой и продолжала есть, как животное, питающееся отбросами. Пит пришла в себя, встала и опять приблизилась к матери. Вдруг она почувствовала, как кто-то взял ее под локоть и удержал.

— Возможно, будет лучше, если вы позволите мне, — произнес мужской голос.

Пит повернулась. Это был ветеран — один из двух мужчин с пляжа. Его просьба усиливалась взглядом озабоченных серых глаз. У нее не было времени подумать, принять или отклонить его помощь, он уже прошел мимо нее.

Подойдя к Беттине, он встал рядом с ней, пока через несколько секунд она не почувствовала его присутствие и испуганно не уставилась на него.

— Вы можете взять еду, — твердо произнес он, — всю эту. Но вы должны пойти со мной.

Глаза ее подозрительно сощурились. Но когда он не спеша поднял поднос, давая ей понять, что никуда не сбежит с ним, она молча пошла следом за ним из зала.

Пит побрела за Беттиной, и к ней присоединился блондин, с которым ветеран сидел за одним столиком. Когда она очутилась в холле, Пит заметила свою мать, безмолвно стоящую и не спускающую глаз с подноса, который держал ветеран, но Беттина не ела.