Насколько глубоко Андреа могла проникнуть в ее секреты, думала Пит, чтобы насмехаться над ней, упоминая эту сторону ее жизни? Или это было в характере Андреа — афишировать то, что у нее есть, перед любой женщиной?

Они подошли к лифту, и Андреа нажала кнопку красным ногтем. Наступила неловкая тишина.

Пит не смогла удержаться от вопроса.

— Что вы имели в виду, сказав, что не уверены во мне?

— Отказалась ли ты или нет…

Двери лифта открылись. Андреа вошла. Пит за ней. Она по-прежнему не могла уловить, что хотела сказать Андреа.

— Отказалась от чего?

Андреа посмотрела Пит прямо в лицо.

— От Марселя. От попытки вернуть его.

— Вернуть? — Губы Пит беззвучно произнесли слово. Потом она обрела голос: — Меня лично не интересует Марсель.

— Но пару лет назад я как-то спросила его, как случилось, что он взял тебя на работу. Меня это, думаю, занимало потому, что ты красива и явно выделяешься из общей массы продавщиц. Тогда он рассказал мне о том, как пригласил тебя пообедать в «Лютецию»…

— Это был «Гренуй», — поправила Пит. И только тогда, по огонькам в глазах Андреа Пит поняла, что клюнула на наживку. Это был способ определить, как важны для нее детали и как сильно она старалась сохранить их в памяти.

— И, конечно, он рассказал мне о восхитительном трюке с бриллиантом и какой необыкновенно умной ты себя проявила, разгадав эту загадку. Тебе стоило послушать, как он это рассказывал, Пит. Любому стало бы ясно, как много значит для него тот вечер. Какое сильное впечатление ты на него произвела.

Лифт открылся на первом этаже, и Андреа прошествовала из него первой. Пит не отставала.

— Не знаю точно, что вы пытаетесь мне приписать, но повторяю, что между мной и Марселем ничего нет и не было.

— Очень хорошо, — сказала Андреа. — Ничего такого, что имеет значение. Но я подумала, что тебе лучше знать, что я намерена сохранить все, как есть.

Они дошли до входа, где по-прежнему дежурил швейцар в униформе. Он приподнял фуражку перед двумя женщинами, потом отпер дверь и распахнул ее перед ними. Оказавшись на улице, Андреа вновь остановилась.

— По правде сказать, Пит, если б ты не была так чертовски хороша в работе, я приложила бы все силы, чтобы избавиться от тебя давным-давно. Поэтому считаю своим долгом предупредить тебя, что я решительно намерена держать тебя там, где ты есть, где ты просто наемная служащая.

Не попрощавшись, она повернулась к тротуару, где ее дожидался «роллс» Марселя, шофер держал дверь открытой.

Сделав несколько шагов, она исчезла в машине.

Пит стояла потрясенная, наблюдая, как машина исчезла в потоке транспорта. Наконец она, мрачная, неторопливым шагом побрела к Рокфеллеровскому центру.

Пит подошла к статуе Атласа, где она договорилась встретиться с Чарли, опоздав на десять минут. Ноябрьский воздух кусался, и Чарли явно ощущал это сквозь одежду, джинсовую куртку поверх неравномерно окрашенного свитера с высоким воротником и ковбойскую высокую шляпу с широкими, загнутыми вверх полями. Он стоял, похлопывая руками и переминаясь с ноги на ногу, стараясь таким образом согреться. Как только он увидел Пит, его густые брови озабоченно нахмурились.

— У тебя все в порядке? Ты выглядишь расстроенной.

— Ничего серьезного. Только принимая во внимание все обстоятельства, я сейчас не имела бы ничего против того, чтобы поменяться с ним местами. — Она указала на Атласа, низко склоненного под тяжестью мира, который он нес на плечах.

— Что-то не так с мамой? — поинтересовался Чарли, когда они направились к катку.

Она покачала головой.

Он понял намек, что она не хочет касаться этой темы.

— Что ж, тогда позволь старому дядюшке Чарли привести тебя в порядок. Пара стаканчиков, обед и, может быть, потом…

— Чарли, извини. Я знаю, мы собирались провести вечер вместе. Но я чувствую себя отвратительно, и единственное, чего я хочу сейчас, так это отправиться домой, отмокнуть в ванне и заползти в постель с головой под электрическое одеяло.

— Мне кажется, тебе не следует оставаться одной. Все, что ты перечислила, — прекрасно, но тебе нужно, чтобы кто-то позаботился о тебе. Поедем ко мне, и ты также сможешь у меня принять ванну, а потом забраться в мою…

— Нет, Чарли, — твердо сказала Пит.

Меньше всего ей хотелось отражать настойчивые попытки Чарли возобновить их роман. Прошло больше года с того времени, когда она спала с ним, и вряд ли когда-нибудь будет опять. Чарли был ей далеко небезразличен, но как близкий друг. Когда она поняла, что не любит его и никогда не полюбит, секс с ним начал казаться ей неуместным. Он перестал доставлять ей радость и быть той невинной чувственной возней, как вначале.

Она была рада, что они остались друзьями. Пит знала, что он тоже ценит их дружбу, потому что она являлась якорем того времени, когда он мог быть уверен, что нужен сам по себе. За последние два года его жизнь заметно изменилась. Его полотна из отбросов стали покупать, и он последовал совету владелицы его галереи: чтобы поддерживать рост цен на картины, он должен любыми способами рекламировать себя.