– Большое спасибо за информацию, полковник Нэйпир, хотя она и повергла меня в еще большее замешательство. Чего, по-вашему, хотела от меня Поднебесная?

– Доктор Икс вам что-нибудь сказал?

– Искать Алхимика.

Полковник Нэйпир чуть не подпрыгнул.

– Десять лет назад?

– Да. Этими самыми словами.

Нэйпир довольно долго теребил усы.

– Очень странно, – сказал он наконец. – Мы впервые услышали об этой теневой фигуре тому лет пять, и до сих пор знаем о нем самую малость: что это некий чудо-артифекс, работающий в сговоре с доктором Икс.

– Есть ли еще сведения...

– Ничего такого, что я мог бы вам открыть, – сказал Нэйпир, видимо, чувствуя, что и без того открыл слишком много. – Если найдете, сообщите нам. Да, Хакворт... тактично этого не скажешь. Вы знаете, что жена с вами развелась?

– Да, – тихо сказал Хакворт. – Кажется, знаю.

Но осознал он это лишь сейчас.

– Она замечательно сносила ваше долгое отсутствие, – сказал Нэйпир, – но в какой-то момент стало ясно, что вы, как все Барабанщики, вступаете в огромное число половых связей.

– Откуда она узнала?

– Мы ей сказали.

– Простите?

– Я упомянул раньше, что мы нашли нанозиты в вашей крови. Эти гемокулы нарочно сконструированы так, чтобы распространяться через секреторные жидкости.

– Откуда вам это известно?

Впервые с начала разговора Нэйпир потерял терпение.

– Ради бога, Хакворт, мы знаем, что делаем. У этих частиц две функции: распространяться через секреторные жидкости и взаимодействовать друг с другом. Как только мы это поняли, нам ничего не оставалось, кроме как известить вашу жену.

– Конечно. Вы были совершенно правы. И, кстати, спасибо, – сказал Хакворт. – Вполне можно понять чувства Гвен по поводу обмена секреторными жидкостями с тысячами Барабанщиков.

– Не казните себя, – сказал Нэйпир. – Мы посылали туда исследователей.

– Неужели?

– Да. Барабанщики не возражают. Исследователи сообщают, что те ведут себя, как во сне. "Слабо определенные границы личности" – так, если я не ошибаюсь, это формулировалось. В таком случае, вы совсем не обязательно преступили мораль – ваш мозг вам не принадлежал.

– Вы говорите, гемокулы взаимодействуют друг с другом?

– Каждая содержит стерженьковую логику и немного памяти, – сказал Нэйпир. – Когда две такие встречаются in vivo или in vitro 34 , они стыкуются и, видимо, обмениваются данными. Иногда после этого они расходятся. Иногда остаются сцепленными и производят вычисления – мы заключаем это по тому, что стерженьковые логические элементы излучают тепло. Потом расстыковываются. Иногда обе отправляются своей дорогой, иногда одна умирает. Но одна обязательно остается.

Значение последних слов не ускользнуло от Хакворта.

– Барабанщики вступают в половые сношения только друг с другом?

– Таким же был и наш первый вопрос, – сказал Нэйпир. – Ответ: "нет". Они вступают в половые сношения со множеством других людей. Даже держат бордели в Ванкувере. Обслуживают в основном публику из метро и аэропорта. Несколько лет назад у них вышли трения с обычными борделями, поскольку они практически не берут денег. Они подняли цены, просто чтобы не связываться. Но деньги им не нужны – за каким чертом им деньги?

Новая территория, на которую вступила теперь Нелл, была не в пример больше и сложнее прежних. Вернувшись к первой панорамной иллюстрации, Нелл насчитала семь главных замков; она точно знала, что придется посетить все и в каждом распутать свой замысловатый клубок, прежде чем у нее окажутся одиннадцать пропавших ключей и недостающий двенадцатый.

Она сделала себе чай в термосе, бутерброды, сложила все в корзинку и ушла в луг, где любила читать среди цветов. Без констебля в доме было совсем тоскливо, а Нелл не видела его уже несколько недель. За последние два года его все чаще вызывали по службе, он долгие дни, а то и недели пропадал (как догадывалась Нелл) во внутренних районах Китая, возвращался разбитый, подавленный и утешался виски (которое пил на удивление малыми дозами, но с яростной сосредоточенностью) и ночными концертами, и тогда звуки волынки будили весь Город Мастеров и особо чутких жителей Новоатлантического Анклава.