Эвин вдруг взял в руки лежащий рядом с ним арбалет. Почти обрадованный Алев встал, сжимая в руках меч.

“Ну, вот и все, - мелькнула мысль, - Сейчас все кончится. С честью умереть, что еще мне остается?”

Но из-за деревьев показались не воины принца, а похожий на лекаря мужчина лет шестидесяти и светловолосая девушка в скромном платье.

ТАЛИН И КЭЛЛОИН

Семь дней назад Кэллоин оказался в небольшом городке близ границы с Саарандом. Он уже бывал здесь, но в этот раз обстановка ему очень не понравилась. Хмурые прохожие старались не задерживаться на замусоренных улицах, окна некоторых домов были разбиты или наглухо закрыты ставнями, а двери обуглены. Но в трактире, что назывался теперь “Принц Лиир” (а всего неделю назад - “Король Шенил”), наоборот, полно пьяных людей, и среди них, резко выделяясь на общем фоне - юная светловолосая девушка. Она уткнулась в свою тарелку, видно, что хочет побыстрее доесть и уйти, но вряд ли получится. Просто так ее не отпустят. Вот, подзуживаемый дружками, от одного из столиков к ней двинулся пьяный верзила. Все вокруг уставились на них в предвкушении интересного представления. Верзила похабно улыбнулся, что-то зашептал на ухо. Девушка посмотрела строго и тут же отвернулась.

– Она не хочет посидеть с нами, - закричал верзила, - Пойдем, красотка, не пожалеешь, вино великолепное, а мужчины еще лучше.

– Вино здесь дрянное, с отваром бадяника, от него припадки с судорогами бывают, - вставая, спокойно ответила она, - А мужчин здесь я вообще не вижу.

Верзила побагровел и открыл было рот, но его опередил трактирщик:

– У меня лучшее вино в городе, - завопил он, - Сейчас ты ответишь мне за оскорбление.

– Я сам ее проучу, - взревел громила, занес руку, но вдруг упал, замычал, выгнулся, руки свела судорога, изо рта пошла кровавая пена.

– Я же говорила - с бадяником, - сказала девушка.

– Ведьма, - заорал трактирщик, - Что вы стоите, хватайте ее, пока на всех порчу не навела.

– Дайте железную ложку, он язык себе сейчас откусит, - сказала она, оглянулась вокруг, вытащила нож, разжала им зубы и вставила его тупой стороной между ними.

“Ну, хватит, и так уже чересчур”, - подумал Кэллоин, встал

и бросил на пол щепотку зеленого порошка. Трактирщик растерянно затоптался на месте, повернулся и отправился за прилавок. Пьяные за столами потеряли интерес к происходящему, даже бьющийся в судорожном припадке верзила как-то затих. Кэллоин подошел

к склонившейся над ним девушке, положил руку на ее плечо.

– Пойдем отсюда, пока действие змеиной травы не кончилось, - негромко сказал он.

Девушка подняла на него глаза.

– Не волнуйся, у него все уже кончается, полчаса без сознания полежит и постепенно оклемается.

– Нож оставлять жалко.

– Да бог с ним, идем, быстрее!

Девушка вздохнула и пошла вслед за ним.

– Ну что за невезение, поесть не дали, еще и без ножа осталась. И так ничего нет, - грустно сказала она на улице.

– Ничего, мы что-нибудь придумаем, у меня есть знакомые в этом городе. Пообедаем в другом месте.

Через пятнадцать минут они сидели в небольшой каморке за кухней большого каменного дома. Хозяин не пожадничал и выставил на стол все имеющиеся у него запасы.

– Ты маг?
– спросила девушка, аккуратно отламывая маленький кусочек хлеба.

– Да. Меня зовут Кэллоин.

– А я - Талин.

– Талин? А на каком это языке?

– Не знаю. Самой интересно, почему так назвали. И, самое главное, кто.

Кэллоин постеснялся расспрашивать дальше и попытался перевести разговор на другую тему:

– Ты ведь кое-что знаешь о медицине, - сказал он, - Училась где-нибудь?

– В монастыре храма богини Белин.

– Ты училась в монастырской школе?

– Ну, как тебе сказать. Я не знаю, кто я, и кто мои родители. Сколько себя помню, всегда жила в этом монастыре, получается, что и училась там немного.

– Вообще-то это очень богатая и известная обитель, - сказал Кэллоин, - Как же тебе удалось попасть туда?

– Понятия не имею, - пожала плечами Талин, - Мы просто жили там - я и еще восемь девочек-сирот примерно одного возраста.

– Почему же ты оказалась здесь и одна? Что-нибудь случилось?

– Случилось? Ты представляешь жизнь в монастыре, Кэллоин? Сотня монашек: от юных девушек до глубоких старух, над всеми - мать-настоятельница Сефин - внебрачная дочь прежнего короля, сводная сестра убитого Шенила. Представляешь, как все пресмыкались перед ней? Доносили, сплетничали! Некоторые и хотели бы уйти, но куда? Вступительный взнос обратно не получишь, родня не примет. Были такие, что дома свои обители отдали. Наш монастырь владел десятью - в разных городах королевства. Самый лучший Сефин прикарманила. Знатные дамы часто у нас бывали, называли нас, девочек, ангелочками, хвалили Сефин за доброе сердце. Но не видели мы никакой доброты. В 6 утра уже нас поднимали и вели на службу, потом - на завтрак и на уроки. Обучали чтению, письму, счету, но, в основном - шить, вязать, готовить, ухаживать за больными. После обеда трудились в кухне, в прачечной, в огороде. После вечерни оставалось немного свободного времени, мы должны были сообщать, чем собираемся заниматься и получать на это разрешение. Все проступки записывались, и перед сном провинившихся заставляли становиться коленями на рассыпанный горох. А в последний день месяца по роли розгами на заднем дворе. Эта старая ханжа, Сефин, говорила: “Я не знаю, за что вас сейчас накажут, но вы ведь - знаете”. Летом, правда, нас отправляли в один из монастырских домов, недалеко отсюда: собирали на зиму орехи, грибы и ягоды. Здесь мы чувствовали себя гораздо свободнее, это было лучшее время, мы всегда с нетерпением ждали его. Но постепенно я стала замечать, что при всей строгости ко мне относятся как-то по-особенному. Почти не били. И наказывали не столько больно, сколько обидно. Я даже думала иногда, что у меня, быть может, богатые родственники есть, которые внесли большой вклад, мечтала, что когда-нибудь они заберут меня отсюда. Но никто за мной так и не пришел. Однако эти поблажки были мелочью по сравнению с главной: по вечерам мне разрешали ходить в библиотеку! Библиотека была просто великолепной! В основном, книги духовного содержания, конечно, но и те, что мне были интересны - тоже. Если бы не они, я сбежала бы гораздо раньше.

– Понятно. Значит, ты убежала, Талин?

– Скорее, все-таки, ушла. Когда прочитала все книги, некоторые - несколько раз, я решила: делать там мне больше нечего. И, кажется, меня не слишком искали. Спрашивать обо мне ведь некому. Наверное, вздохнули с облегчением, что избавились от лишнего рта. Это было почти четыре года назад.

– И что же ты стала делать?

– Я вообще-то много чего умею делать руками, монастырские наставницы не зря старались, но предпочла пойти в домашние учителя к сыну одного богатого адвоката. Ты же знаешь, что в городских школах учителем не устроиться, платят очень хорошо, и уважают сильно.