в плаще до пят. Его правый глаз был закрыт повязкой.

– Тебе нравится? Скажи, разве справедливо испанские и итальянские писатели называли ад “подземной Норвегией”?

– Нет, - ответила Талин, - Я никогда в жизни не видела моря и гор красивей.

– Закрой глаза и попытайся представить на волнах деревянные корабли с головами змей и драконов. Их давно уже нет, последние догнивают в музеях. А когда-то, много веков назад, мы незримо стояли на их палубах. Я покровительствовал героям

и скальдам, Тюр был богом военных дружин, а Тор… Тор олицетворял вооруженный народ. Его любили больше всех нас. Викингов называли Народом Тора. Тысяча викингов однажды изрубила сорокатысячную французскую армию, набранную из крестьян. Но ярость норманнов навсегда ушла из этого мира. В 1066 году в Англии я стоял за спиной последнего викинга Норвегии. Вот что написано в английской хронике тех лет: “Норвежцы бежали от англов, но некий норвежец стоял один против всего английского войска, так что англичане не могли перейти мост и победить. Тогда кто-то забрался под мост и ударил норвежца снизу, там, где его не прикрывала кольчуга”.

– Почему же ты снова не помог им?

– Я не сражаюсь за героев или вместо героев, Талин. Я только помогаю им. А если героев нет…

– И что же было потом?

– А потом кто-то догадался, что для общения с богами вовсе не обязательно привязывать к руке секиру - достаточно один раз

в неделю сходить в церковь. Всеми презираемые трусы превратились в добропорядочных граждан, стали издавать свои законы

и судить обо всех по своим жалким стандартам и правилам. А теперь они дошли и до маразма. Год назад некий Брейвик хладнокровно расстрелял детей на острове близ Осло, убил 77 из них, в два раза больше ранил. Как ты думаешь, его казнили? Или отправили в кандалах на каторгу? Мне трудно говорить об этом.

– Кто ты?

– В сагах меня называли Имеющий много имён. Дарующий победу. Ужасный странник. Сеятель раздоров. Отец повешенных.

В Старшей Эдде я - Высокий. В Германии меня называли Вотаном. Адам Бременский написал: “Вотан - это ярость”. Ярость, граничащая с вдохновением, и поэтическое вдохновение, переходящее в боевую ярость. Но здесь я - Один.

– Город сказал, что я окажусь там, где нужна моя помощь. Неужели я могу чем-то помочь тебе, великому богу войны и героев?

– Нет, не можешь, Талин. Знаешь, я даже рад, что ты попала в Прагу, а не к нам. В тебе и в Эвине течет древняя кровь норманнских героев. Твоя кровь выбрала Норвегию, а его - Швецию. Но вы оказались не нужны Скандинавии. Эвин - мужчина и воин, поэтому он отправился в другое время на битву, из которой не мог вернуться живым. А тебя приютил древний Город. И это хорошо. Потому что у нас бы тебе, наверное, пришлось заниматься биатлоном. Как Бьорндалену. Последнему из “великих и ужасных” норвежцев - так называли его соперники. Но он родился и вырос в нашем мире, и у него не было выбора. А ты… Ты ведь, наверное, не захочешь стать олимпийской чемпионкой? Забыть друзей, чтобы жить богатой, знаменитой, победив всех в безопасной игрушечной войне.

– Боюсь, что меня ожидает настоящая война, - вздохнула Талин, - И я должна быть вместе с друзьями. Погибнуть с ними - или победить. Как получится.

– Я знал, что ты скажешь мне это, Талин.

– Значит, Эвин погиб?

– Да. Уже почти тысячу лет в моих чертогах он ждет начала Последней битвы.

– Я могу увидеться с ним?

– Живые не могут войти в Вальхаллу, Талин. Мне очень жаль.

– А Кэллоин и Алев? Они живы?

– Алева позвала другая страна. Суровая, несправедливая, и неблагодарная. Но он уже полюбил ее и останется там навсегда. А Кэллоин… Ты шла к нему, но я призвал тебя, чтобы избавить от встречи с древними прабогами человечества в том их воплощении, в котором они вдыхают жизнь и выдыхают смерть. Берут жизнь, а не дают ее. Не созидают мир, а разрушают его. Тебе не надо идти туда, где сейчас Кэллоин. Это его путь и его выбор. И ты, услышав мой зов, тоже сделала свой выбор. Ты встретишься с Вериэном, Кэллоином и сестрой, но всему свое время.

– Мне говорили, что в этом мире нет магии. Но я стою рядом с тобой, а Кэллоин ушел к этим страшным богам.

– Переступив Порог, ты оказалась между мирами. И балансируешь на тонкой грани, а я помогаю тебе. И Кэллоин вступил на эту грань. Я хочу кое-что показать тебе. Не здесь. Как ты относишься к восьминогим коням, Талин?

Девушка уставилась на возникшего перед ней жеребца.

– Таких не бывает.

Один улыбнулся.

– Это ведь просто символ?

– Да, конечно.

– Тогда давай не будем тратить время.

Один взмахнул рукой. Теперь они стояли в большом зале

у стола, на котором лежали грубо сделанное массивное золотое кольцо и невзрачный бронзовый кубок.

– На самом деле этих предметов не существует, они придуманы людьми, но ты можешь взять один из них.

Талин потянулась было к кольцу, но, не дотронувшись, убрала руку.

– Кольцо Нибелунгов, - сказал Один, - Оно символизирует мир насилия и темную власть над миром. И волю к власти, которая выбирает вместилищем для себя лишь особое человеческое существо. Придуманная история, которая через тысячу лет породила философию Ницше, оперы Вагнера, а потом - сказку Толкина.

– А вот это, - он осторожно поднял кубок, - противоположный, зеркальный атрибут, который “материализовался” в чаше Грааля. Грааль нельзя завоевать и взять силой, но его может найти достойный. И вечный выбор: завоевать мир или обрести его?

– Ты ошибся во мне, Один, - тихо сказала Талин, - Я не хочу брать кольцо, но не могу взять и кубок. Мне нельзя его давать. Слишком большая ответственность. Не мне думать о судьбах людей и Мира. Я не особое существо и не сверхчеловек. Но я и не праведник, не подвижник. Обычная девушка, пусть даже и с редкой кровью.