— Вы струсили, правда?

— Что, простите?

— Со мной такое часто бывало. Человек стоит в шаге от своей цели, к которой стремился, из-за которой испытывал лишения. И вот ему остается только протянуть руку, а он разворачивается, потому что боится того, что еще предстоит преодолеть, чтобы достичь желаемого.

— А вы не боитесь, несравненный доктор Карл Петер Тунберг, ботаник, врач и беспримерный искатель приключений? Пожалуйста, простите, что я положил конец авантюре, рассказом о которой вы намеревались удивить друзей в Стокгольме! Но разум победил, и я осознал, что ни один цветок в мире не стоит того, чтобы за него отдать жизнь.

— Может, вы боитесь чего-то другого? Если вы не найдете цветок, то не получите надел земли. Не будет надела земли — не состоится свадьба. Разве не так? Вы стараетесь не думать о дурных последствиях? Если да, то у меня есть предельно простое решение!

— Как вы могли осмелиться сказать такое, сэр! Вас это совершенно не касается, но Констанция значит для меня очень много!

— Да-да, очень много. Поэтому вы написали вашей возлюбленной всего два письма с тех пор, как мы выехали из Кейптауна. В одном вы описывали цветы, которые мы собираем, а в другом поведали ей, какая тут хорошая погода. Это не те вещи, которые заставляют сердце дамы пылать, я так сказал бы!

Внезапно Мэссон потерял над собой контроль. Он бросился на Тунберга, ударил его плечом в солнечное сплетение и отшвырнул к дереву. Тунберг хоть и глотал ртом воздух, но из боя не вышел. Мэссон отступил, чтобы взять разгон. Тунберг высоко задрал колено и угодил своему оппоненту в лицо. Фрэнсис отшатнулся, схватился руками за нос и, не веря своим глазам, наблюдал, как кровь сочится сквозь пальцы.

С криком ярости он вновь бросился на Тунберга, обхватил его руками и поднял, а потом оба повалились на землю. Так они дрались и боролись друг с другом, без соблюдения каких-либо правил.

Когда им наконец-то удалось подняться на ноги, уже трудно было сказать, на ком синяков и ушибов больше. Глаза Мэссона оплыли после попадания в нос, а Тунберг получил несколько сильных ударов в челюсть и ухо. Его осторожные движения говорили о том, что и ребрам серьезно досталось в потасовке.

— Вы трус, — выпалил Тунберг, тяжело дыша. — Вы боялись с того самого момента, как впервые ступили на этот континент. И теперь, когда вам уже все надоело, вы считаете, что можете просто так сбежать домой!

— Вы не просто мерзавец, который опустился до того, что читает почту другого человека, вы к тому же беспросветный идиот, который думает только о своей славе! — ответил Мэссон, ослепленный яростью. — Вы действительно думаете, что я не знал, что вы при первой возможности вырвете у меня из рук цветок? Заберете его себе, как только мы его найдем! Может быть, вы надеялись, что с помощью цветка вам удастся отправиться в Японию? Сейчас мне уже все равно, можете его заполучить. Но то, что сейчас произошло, — этого я вам не спущу!

Мэссон снова замахнулся, но Тунберг парировал удар, и снова мужчины сошлись в ожесточенной борьбе, потом, изможденные, опустились на землю. Наконец они отпустили друг друга и откатились в разные стороны. Оба смотрели на голубое небо, тяжело и прерывисто дыша.

— Ну, теперь вам лучше? — поинтересовался Тунберг.

— Намного, — откашлялся Мэссон.

— Вы правы только в одном, — объяснил швед, с трудом поднявшись на ноги.

— Цветок?

— Нет, тут вы ошиблись. Я пришел сюда с вами не для того, чтобы его отобрать, а потому, что мне кое-что нужно от Схеллинга.

— Тогда вы действительно беспросветный идиот, который думает только о славе?

— Нет, и тут вы промахнулись. Хотя вы, вероятно, станете оспаривать это.

— Я не могу припомнить, какой пункт еще прозвучал, — пробормотал Мэссон.

— Письма. Вы правы, это было нечестно с моей стороны, я заслуживаю презрения. Но в свое оправдание я должен сказать, что я наткнулся на них случайно. Собственно, я искал один из экземпляров, который мы собрали.

— Но письма были сложены, и я их хранил за задней обложкой записной книжки.

— Что мне на это ответить? Я тщательно искал. В любом случае, они оказались незапечатанными. И по тому, как вы их писали, я решил, что это очерк местности. Я хотел бы за это извиниться.

— Не знаю… Вы только взгляните. Сможем ли мы действительно чего-нибудь добиться?

Тунберг скорчился от боли, когда рассмеялся, поэтому вскоре замолчал.

— Наверное, нет.

— Ну, по крайней мере, мы попытались, — бодро ответил Мэссон.

— Да, мы сделали это, как бы там ни было, — согласился Тунберг.