— Карл прав. Если цветок все еще там, — вслух подумала Джейн, — тогда мы должны забрать его сейчас. Ведь кто знает, представится ли нам еще раз такая возможность, если разразится война.

— Он вам скормил какую-то странную травку, пока вы спускались сюда, или я в этой компании единственный, кто сохранил остатки здравого смысла? Может, вы оба извращенно представляете действительность от переизбытка адреналина и отсутствия ванны? — Мэссон набрал в легкие воздуха и добавил: — И когда он успел так вырасти в ваших глазах? Произошла чудесная метаморфоза, и он превратился из паяца в Карла?

Тунберг сделал вид, что удивлен, и с обидой взглянул на Джейн, на что та лишь смущенно пожала плечами.

— Разве мы не должны позабыть о том, что было в прошлом? — сказала она.

Тунберг благородно поклонился и снова сосредоточил свое внимание на Фрэнсисе.

— Леди Соммертон верно оценила положение, Мэссон.

— О, называйте меня просто Джейн, пожалуйста! Или называйте меня если не паяцем, то коломбиной, как вам будет угодно, — раскрасневшись, произнесла Джейн, когда Тунберг поклонился еще ниже.

— Во всяком случае, как верно сказала Джейн, это наш последний шанс. А что вам еще остается, если вы хотите вернуться в Англию? Даже если чудом избежите тюрьмы, вы что, хотите вернуться на родину с пустыми руками? Сомневаюсь, что сэр Джозеф останется доволен. Кто знает, что он будет думать об экспедиции, которая должна была продлиться пару лет, а закончилась спустя несколько недель…

Мэссону пришлось признать, что его приперли к стенке аргументами. Две пары глаз вопросительно глядели на Фрэнсиса. Эулеус тоже уставился на него, и Мэссон почувствовал, что выбора у него не остается.

— Хорошо, хорошо! — воскликнул он. — Если я обречен погибнуть в поисках этого цветка, то пусть будет так.

— Великолепно! — воскликнул Тунберг и хлопнул в ладоши.

— Но все же есть еще кое-что, что мне бы хотелось узнать.

— Что бы там ни было, говорите.

— Не могли бы вы мне объяснить, почему из-за нашего бегства, каким бы неожиданным оно ни было, может разразиться приграничная война?

— Пожар, который устроил Схеллинг, вышел из-под контроля. Огонь стер с лица земли пастбища, уничтожил большую часть садов и деревню. Чунгва убежден, что Схеллинг сделал это намеренно, и возложил всю вину на Эулеуса. В конце концов, именно он привел нас всех в Двуречье.

Эулеус заметно вздрогнул, услышав имя Чунгвы. Пока Тунберг говорил, казалось, туземца покинули последние остатки жизненной силы. Он опустился на землю и свесил голову между колен.

— Как вам уже, вероятно, рассказывала Джейн, Эулеус хотел вернуться к своему племени, но вместо этого его окончательно заклеймили. Он готов провести нас к цветку, чтобы потом мы его взяли с собой в Кейптаун. Он предпочитает жить как невольник, связанный договором, чем как свободный человек на своей земле, но в бегах.

— Но что сделает с ним Схеллинг? Он наверняка не захочет иметь свидетелей того, что здесь произошло, — заволновался Мэссон.

— Не уверен, выбрался ли Схеллинг из долины, не говоря уже о возвращении в Двуречье, — ответил Тунберг, злобно ухмыльнувшись.

— Как же мы вернемся, если у Чунгвы остался исправный фургон? А у нас есть только одна лошадь. Было бы слишком оптимистично думать, что мы сможем добраться пешком.

Тунберг осклабился:

— Когда я нашел Эулеуса, он как раз пригнал нашу повозку почти к тому месту, где произошло крушение. Он хотел спрятать ее на тот случай, если его не примут в Двуречье и ему придется торговаться с Чунгвой. Мы оставили повозку на другой стороне холма. Если все согласны, я предлагаю немедленно отправиться в дорогу.

Путешественники, соглашаясь, что-то проворчали себе под нос. Вскоре они оставили лагерь и молча двинулись на холм через кустарник, туда, где Тунберг с Эулеусом спрятали повозку.

Когда они добрались до вершины холма, Мэссон в последний раз бросил взгляд на рощу деревьев ассегай, в которой они нашли убежище. Он искал бабочек, которых видел накануне. Они подарили ему надежду. Фрэнсис обнаружил их и сегодня, но там были не только бабочки. Стая ворон с черными блестящими перьями сидела на самой верхушке дерева и клевала прекрасных насекомых, которые порхали над цветками, не замечая опасности.

Мэссон волновался, думая, что Эулеус может их предать во второй раз. Они добрались до повозки и ехали около часа, пока не очутились в месте, похожем на райский сад.

Пробивавшийся родник обступали деревья Hippobromus pauciflorus и Еuclea divinorum. Место было прекрасно скрыто от внешнего мира. Широконоски и чирки-свистунки ныряли в поисках пищи в прозрачной родниковой воде: ручей образовывал озерцо примерно пятидесяти метров шириной. Место было просто идеальным для водной растительности, птиц и насекомых. Разнообразие фиолетовых и желтых оттенков разметалось по водной глади, усыпанной зелеными листьями и цветами кувшинок. Все это дополнялось розовыми болотными лилиями, окаймлявшими берега и привлекавшими стрекоз.