— Истинно так. Хотя я должен признать, что смысл некоторых мелочей не совсем ясен, но доказательства были весомые. Я не могу понять, как уважаемый ученый мог столь бесстыдно совершить такое предательство.

— Мне кажется, все проще, чем вы можете себе представить, господин губернатор, — произнес Тунберг и взглянул на Мэссона с чрезмерной серьезностью.

— И все же… — задумавшись, произнес ван Плеттенберг, наблюдая, как рассасывается толпа.

Его голубые, как океан, глаза уставились на Мэссона. Губернатор заговорил тоном, в котором звучала скрытая угроза:

— Хотя ваше правительство и решилось на такой нечестный поступок, у нас нет причин для мести. И все же я считаю, что в общих интересах собравшихся будет лучше, если все иностранные ботаники срочно покинут колонию. При этом мы разрешаем вам взять с собой один из ящиков с этими необычными цветами в знак моей благосклонности.

— Но, ваше превосходительство, шансы, что эти цветы переживут переезд, крайне малы, особенно если я возьму всего один ящик.

Мэссон понимал, что бросил вызов своей удаче. Но он знал, что соленый воздух и условия на корабле сильно снижают вероятность того, что растения переживут путешествие.

— Если бы я был на вашем месте, мистер Мэссон, я бы использовал даже такой небольшой шанс. Мое решение вынесено и неизменно, теперь же я желаю вам здравствовать и всего наилучшего.

Губернатор надел шляпу, развернулся и ушел. За ним последовали люди, все медленно удалялись. В центре этой толпы пребывал Форстер, все еще выкрикивавший слова о своей невиновности.

Как только губернатор отошел на почтительное расстояние, на лице Тунберга заиграла самодовольная улыбка.

— Я до конца не был уверен, что все получится, — сказал он. — Пожалуйста, не судите меня слишком строго, Мэссон. Король получит цветы, а вы — надел земли. В проигрыше останется только английское Адмиралтейство. Но, я полагаю, там переживут такую неудачу.

— А как с Форстером? Он заслуживает того, чтобы его отправили на богом забытый утес до скончания дней?

— Он сам избрал эту участь. Я лишь протянул ему в руки канат, на котором он решил повеситься. Если бы он не захотел вас обмануть, он не отправился бы сейчас в форт. Кроме того, вам что, самому было бы приятнее оказаться на его месте?

— Мне было бы приятнее, если бы мы придерживались изначально оговоренного плана, а не участвовали в роли идиотов в драме с непонятным концом, которую вы выдумали, чтобы обеспечить себе место на корабле, плывущем в Японию.

— Простите, Мэссон, но не стоит забывать, что без меня вы вообще не нашли бы цветок.

— Вы просто не хотите меня понять, не так ли? — рявкнул на шведа Фрэнсис. — Мне совершенно безразличен этот цветок.

Внезапно Тунберг все понял и побледнел.

— Мне очень жаль, Мэссон. Я не имел ни малейшего понятия.

— Я тоже. По крайней мере, до теперешнего момента.

— Есть что-то, что я могу для вас сделать?..

Мэссон вытащил дневник из сумки и раскрыл на месте, где была страница с портретом Джейн и цветок.

— Отдайте ей этот цветок и скажите: мне очень жаль, но у меня не было иного выхода. Пожалуйста, позаботьтесь о том, чтобы с ней ничего не случилось и она наверняка попала на этот проклятый корабль. Она страдала больше, чем все остальные, и, в отличие от нас с вами, ничего за это не получит.

Тунберг кивнул:

— Я даю вам слово.

Мэссон пожал его руку и ступил на баркас. Уже отдали концы, и судно тут же устремилось к ожидавшему отправления кораблю.

Тунберг проводил взглядом баркас, постепенно превратившийся в точку, бросил взгляд на Львиную голову — большой утес слева от Столовой горы — и заметил одинокую фигуру Джейн на самой верхушке.

Верхом на лошади он поскакал к ней, передал цветок, и они вместе наблюдали, как корабль Мэссона скрылся в волнах за горизонтом.

21 ноября 1805 года, Канада

— Тунберг не был бы Тунбергом, если бы не превратил всю эту историю в большое приключение и не оказался в центре всеобщего внимания в Кейптауне. Он считался героем, и его статус позволил ему мгновенно дорасти до элиты Колонии — весы склонились в его сторону. В конце концов ван Плеттенбергу пришлось признать, что Тунберг — настоящий голландец и может получить место корабельного доктора на судне. Теперь швед мог осуществить свою главную мечту и отправиться в Японию, а потом стать ведущим специалистом в области японской флоры.

— И какие новые страны он покорил после того, как уехал из Японии? Может, он посвятил себя политике?

— К сожалению, нет, — ответил Мэссон, которого тут же перебил Джек:

— Но такой человек, как он, наверняка предназначен для самых высоких целей!

— Джек! — вмешался Джордж Грант, стоя в дверях.

— Но, отец, разве ты не понимаешь? Доктор Тунберг принадлежит именно к тому типу людей, который меня интересует. Человек с идеалами! Человек, который не идет на компромиссы. Он знает, что важно, и предпочтет это комфорту и уюту. Я не хочу показаться невежливым в отношении мистера Мэссона, но доктор Тунберг не из тех, кто просто возвращается домой к своему саду. У него наверняка были еще важные дела, дела, которые, вероятно, заслуживают того, чтобы их описали.