В представлении Мэссона образ нагоняющего ужас воина не вязался с покладистым негром с тихим голосом, который спокойно сидел рядом.

— Официально он вольный негр, но неофициально можно сказать, что он пребывает здесь не по своей воле, — пояснил Тунберг.

Казалось, Эулеус совершенно не следил за ходом разговора.

Тунберг продолжал:

— Он родом с другой стороны границы. Когда у него случился конфликт со старейшинами племени, его изгнали. Вскоре после этого его подобрал Виллмер. Он обещал негру крышу над головой и полный желудок, нужно было только поставить крестик на бумаге. Конечно, потом выяснилось, что на этой бумаге написан трудовой договор. В качестве вознаграждения за то, что Виллмер привез его в Кейптаун, Эулеус должен был выплачивать ему определенную сумму, и притом каждую неделю в течение десяти лет, иначе ему грозила тюрьма. Теперь в Стелленбосе Эулеус работает на ланддроста, который занимает должность местного судьи. Ланддрост — хороший человек, и по счастливому совпадению, сдает мне жилье. Эулеус обладает выдающими знаниями этих мест, и поэтому я попросил ланддроста, чтобы Эулеус сопровождал меня в путешествиях вглубь страны. Хотя Эулеус и не говорит об этом, но думаю, что ему нравится проводить время вне города. Он хороший человек, только неразговорчивый.

Мэссон слушал Тунберга и задумчиво чертил палкой на песке. При этом он прокручивал в голове события последних дней. Не особенно обращая внимания на то, что рисует, Мэссон поднял взгляд и заметил, что несколько хой-хой собрали довольно много горького миндаля и, очевидно, собираются его съесть.

Мэссон тут же бросил ветку и вскочил. Он закричал членам племени, чтобы они не ели миндаль, и сделал вид, словно задыхается, театрально разыгрывая смерть. Но туземцы, посмотрев на него, лишь расхохотались над умлунгу, который, очевидно, перегрелся на солнце.

Мэссон в отчаянии обратился к Тунбергу и попросил:

— Ради всего святого, объясните же им, что этот миндаль ядовит. Им нельзя его есть!

Разговоры притихли, когда Тунберг что-то сказал Эулеусу, а тот перевел это хой-хой. И вновь туземцы рассмеялись, качая головами, а потом снова принялись за миндаль как ни в чем не бывало.

Мэссон ошеломленно смотрел на это, пока не понял, что мужчины собираются отварить миндаль в котле, который вытащили из повозки голландцев, и только потом поджарить его на углях.

Когда орехи были готовы, их разделили на всех и съели. При этом Тунберг сделал вид, что отравился и умирает, и это невероятно позабавило туземцев. Мэссон взял свою часть орехов и уселся рядом со шведом.

— Дайте, я отгадаю, — сказал он, рассматривая дымящиеся плоды перед собой. — Когда их отварили и поджарили, этот миндаль перестал быть ядовитым, и теперь его можно смело есть?

Тунберг ответил:

— Ну, я не стану утверждать, что он так уж хорош, но утоляет голод. Не стоит забывать, этот миндаль сотни лет кормит туземцев. Они вообще не понимают, зачем посадили громадную изгородь из миндальных деревьев вокруг города, ведь жители не едят этих плодов.

Мэссон попробовал миндаль. На вкус он был горьковатый и твердый, но не казался смертельным. Когда Фрэнсис сунул в рот еще один орех, один из туземцев что-то воскликнул и указал на рисунок, который Мэссон начертил на песке.

Тунберг сообщил Мэссону перевод:

— Он говорит, этот цветок называется исигуда. Если не считать нектара, он совершенно бесполезен.

Мэссон воздел руки к небу и попросил этого человека о помощи:

— Он знает, где растет цветок?

Тунберг перестал хохотать и вытянул шею, чтобы рассмотреть рисунок, который обнаружил туземец.

— Это тот самый цветок, не так ли? — поинтересовался он.

— Просто спросите его! — настаивал Мэссон.

Тунберг повернулся к Эулеусу, тот задал вопрос туземцу. Мужчина что-то долго объяснял и рассказывал, а когда закончил, Мэссон больше не мог сдерживать свое нетерпение.

— И что же он сказал?

Эулеус произнес лишь несколько коротких предложений Тунбергу, а версия Тунберга оказалась еще короче:

— Он говорит, что цветок можно найти на востоке, за самыми дальними поселениями Колонии, в месте под названием Двуречье.

— Это действительно все? — недоверчиво переспросил Мэссон.

— Более-менее да, — подтвердил Тунберг.

— Они могут нас сопроводить в Двуречье? — спросил британец.

— Я когда-то путешествовал в том направлении, но еще ни разу не заходил так далеко. — Тунберг пристально посмотрел на Мэссона. — Но, вероятнее всего, Виллмер сейчас показывает губернатору ваш дневник. Ваш единственный шанс — вернуться в Кейптаун. Я знаю губернатора; если я изложу ему свое видение вещей и если немного повезет, то вас отправят обратно в Англию. Вы же этого хотите, разве нет?

— Это была удача, скорее случай, что я очутился в рабочем кабинете Бэнкса, где все и началось. Случайность — это когда я на борту «Резолюшн» отравился свинцом и чуть не лишился жизни. Я охотно признаю свою ошибку в том, что легковерно связался с Схеллингом, но я никогда больше не допущу подобной ошибки и в очередной раз не вверю судьбу в страшные и непредсказуемые лапы случайных совпадений или удач.

— Но какой у вас остается выбор? Чтобы найти цветок, нужно отправиться к восточной границе, где до сего времени бывали лишь немногие европейцы, и места там далеко не цивилизованные.