— Не знаю. Брат мой Ба Хаму, эта музыка взывала ко мне, она рвалась через тростниковую дудочку, надо же было дать ей выход. Брат мой Ба Хаму, кто знает, будем ли мы живы с тобой завтра? И потом, ты видел, какое это было удовольствие для всех остальных? Они парили над землей. Музыка заставила забыть их о своих заботах, болезнях.

— Они чуть было не перебили друг друга.

— Да ниспошлет им всевышний свое прощение. Они непривычны к этому. Настоящие дикари… Когда поет свирель, мы с тобой, брат Ба Хаму, думаем не о смерти, во всяком случае, не о чужой.

В первых проблесках зари стали проступать неясные силуэты верблюдов, пережевывающих свою жвачку возле палаток. Пора было сниматься с лагеря, чтобы успеть тронуться в путь по утренней прохладе. Амайас оставил своих верблюдов Лекбиру и Ба Хаму.

— Я во всем виноват, — говорил Мурад, пока они свертывали палатки, — мне следовало предупредить вас.

— О чем? — спросил Серж.

— О пустынном безумии.

— А что это такое?

— Болезнь.

— Какая связь?

— Тогда мы, возможно, избежали бы того, что произошло сегодня ночью. Всех, кто отправляется в Сахару, рано или поздно поражает пустынное безумие.

— Что же это такое?

— Никто толком не знает. Просто человек испытывает странное чувство. Ощущает себя свободным.

— От чего?

— От всего. Для него не существует никаких преград, никаких запретов, никаких условностей. Человек чувствует беспричинное возбуждение, лихорадочно взвинчен. Ему все кажется возможным. Обычно в таком состоянии достаточно бывает любой искры, ну, например, мелодии свирели…

— Словом, эффект физического воздействия, — сказал Серж, — сухость воздуха или ветер, атмосферное давление…

— Не знаю. Известно только одно: все через это проходят, кто раньше, кто позже — в зависимости от характера. Но все без исключения. Менее крепкие сдаются сразу же в Гардае, другие держатся до более южных широт, но дальше Джанета практически никто не выдерживает. Самое худшее — это, естественно, когда все поражены одновременно, вот как было с нами, например. В таком случае лучше знать об этом заранее и сразу идти спать.

— Амайас говорит, что это джинны, — сказала Суад, — и мне кажется, он прав.

Она повернулась к Сержу:

— А ты, конечно, считаешь, что это атмосферное давление?

— Какая разница? — молвил Мурад. — Атмосферное давление — это современное название джиннов.

На другой день они пересекли эрг [108] ; безграничная пустота вызывала у них неясную тревогу, которую они не в силах были побороть. Только к вечеру им повстречался какой-то тарги, бродивший в поисках верблюдов, которых он выпустил в пустыню полгода назад. Он сказал, что Джанет уже недалеко, и сообщил им кое-какие дополнительные сведения. Они были благодарны ему за то, что он нарушил гнетущее безмолвие, окружавшее их с самого утра.

Вскоре им стали попадаться все более густые заросли кактусов, некоторые из них росли вдоль тропы. И вот уже сиреневые сумерки прорезали первые слабые огоньки. К ночи они добрались до Джанета.

По программе следующего дня на утро у Амалии был назначен визит к местным властям. Первым они решили посетить начальника даиры [109] .

Темное платье, маникюр, черные перчатки и скромный макияж — все было как полагается, во время свиданий с официальными лицами Амалия взяла себе за правило не делать никаких скидок на тяготы климата. Остальные пришли в обычных дорожных костюмах, за исключением Буалема, который оделся по-городскому, и Суад, явившейся в одеянии примадонны, собравшейся на торжественный вечер в миланскую оперу.

— Здесь у нас, — рассказывал супрефект, — владения даиры Аджера. Джанет — это первая настоящая столица Сахары, вы скоро это поймете. Селения, которые вы посещали до сих пор, возникли на базе нефти, вы, должно быть, заметили. Здесь мы несколько поотстали. Это вы увидите завтра, если пойдете на себибу — традиционный праздник Джанета. Да, мы отстали, но работаем не покладая рук, чтобы как можно скорее наверстать упущенное, и скоро вы не почувствуете разницы между Джанетом и любым городом на севере.

Через дверь, раскрытую молодым негром, который принес им кофе, ворвался снаружи уже накаленный воздух. В конторе начальника даиры работал кондиционер.

Мурад рассказал о задачах их экспедиции.

— В таком случае вам следует поторапливаться, — сказал начальник даиры. — Вы ведь знаете пословицу: «Если хочешь написать книгу о Сахаре, поезжай туда на три дня. Если собираешься писать статью — поживи там три месяца. Но если останешься на три года, рассказывать будет нечего».

— Нас интересует второе. Так что еще не все потеряно, — сказала Амалия.