— Ты еще и не то увидишь! — сказал мальчуган.

Башир огляделся вокруг, чтобы прочитать по крайней мере во взглядах раненую гордость всех этих людей. Но они опускали глаза. Ждали Делеклюза. Они избегали смотреть даже друг на друга, чтобы не видеть стыда в глазах других.

Гнев Башира утих. Да и к чему он? Эта немыслимая война всех обрекла на безволие. Трусость людей, которые ничего не могли, была столь же безмерна, сколь безгранична была подлость тех, которые все могли и которые, пользуясь этим, требовали от людей всего и все обесценивали.

Никогда, во веки веков не видела Тала такого собрания. Даже и не карикатура, зловещий маскарад! В былые времена на собраниях, которые Башир и теперь еще очень хорошо помнил, ничтожества вроде Тайеба или мерзавцы вроде Амера и рта бы не посмели раскрыть. Теперь они возглавляли обсуждение, вернее, они одни и говорили. В былые времена на собраниях можно было услышать мудрейшие притчи, самые что ни на есть гуманные речи, со словами тогда обращались бережно, потому что людей уважали. Теперь Амер и Тайеб без всякого стыда в присутствии всех могли калечить берберский язык, точно так же как калечили бы они сердца… или тела, с одинаковым бесстыдством.

Нет! Уцелела лишь декорация. Душа собрания Талы была мертва. Только что звучавший голос Смайла был иллюзией, а кажущаяся правдоподобность постановки — миражем. «Честные люди… благие вести…» О да, честь Тайеба и благо Делеклюза! Какое издевательство!

Теперь собрание в Тале — это приказы Делеклюза, сообщаемые голосом Амера безмолвному хору статистов. Как рота на рапорте: существа без душ, без мнения, без голоса! А что, если и все остальное соответствует этому? Что, если и подлинность декорации, этих домов, улиц, площадей, родников, тоже мошенничество? Астрономы утверждают, что порой мы любуемся мерцанием светил, угасших тысячи лет назад. Что, если и Тала тоже мертвая звезда?

Вскоре появился лейтенант. Он, как обычно, въехал на джипе прямо на площадь, дорога эта была проложена по его распоряжению бульдозерами. С ним был только шофер. В одной руке лейтенант держал толстую красную тетрадь, в другой стек.

Как только он показался, все встали, поднесли ко лбу пальцы вытянутых рук, жест этот отдаленно напоминал воинское приветствие. То было последнее изобретение Тайеба. Встали все, кроме Тайеба, который не посчитал нужным подняться.

Лейтенант повторил доводы Амера, несколько развив их, и в заключение сказал:

— Все это потому, что вы боитесь.

Люди выпрямились. Лейтенант улыбнулся, он попал в самую точку. Право же, пособие для психологических служб, как он убеждался каждодневно на собственном опыте, было написано на серьезной основе. Например, страница 43: «Для того чтобы держать в руках человека, достаточно лишь обнаружить изъян в его натуре. Такой изъян всегда найдется, будь то стремление к наживе, страсть, ненависть, сластолюбие, задетое тщеславие, оправданное или неоправданное честолюбие (в том случае, если оно неоправданно, использовать его гораздо легче), любовь к деньгам, слабость или глупость; человек всегда в чем-нибудь да уязвим». (Относительно того, как управлять толпой, реакции которой подчиняются другим законам, см. главу III настоящего пособия: «Психология толпы».)

Лейтенант счел нужным воспользоваться своим преимуществом.

— Ну конечно, вы боитесь! Найдется ли среди вас кто-нибудь, кому не страшно? — Он обвел взглядом собрание. — Никого? Я был прав.

Послышался неокрепший мальчишеский голос:

— Мы не боимся, господин лейтенант.

— Вот как!

С разных сторон послышались покашливания: куда ты лезешь? Ты всех нас погубишь!

— Вот это-то мы сейчас и проверим, — сказал Делеклюз.

Он поднял в вытянутой руке толстую красную тетрадь.

— Вам будет нужно изо дня в день вести журнал очередных дежурств. В этой тетради я записал даты, порядковые номера часовых, названия постов. Вам остается только проставить имена. Кто будет вести журнал?

Головы еще глубже втянулись в плечи.

— Ну, что я говорил… Где ж этот великий храбрец, который только что выступал?

— Здесь, господин лейтенант.

— Итак?

— Видите ли…

— Вижу, что ты боишься…

— Господин лейтенант…

То был голос старика.

— Наконец-то вы отважились.

— Я хочу сказать вот что: коли у нас уже есть уполномоченные по деревне, может, не стоит назначать еще новых.

— Ну вот, нашелся-таки один храбрец за чужой счет, — сказал Делеклюз. — Правда, это старик.

Старик сделал вид, что не понял.

— Я подумал, что, если у него есть время, он ведь добросовестный, преданный, да и писать умеет…

— Хорошо! Хорошо!.. О ком ты говоришь?

— Может, Тайеб…

— Я так и знал, — воскликнул Лейтенант, — Тайеб! Вечно Тайеб!.. Черт возьми, да вы бы сдохли в этой дыре, если б у вас не было Тайеба…