Утром сигналом по эскадре была объявлена сводка общего положения. Легкие крейсера с помощью гидросамолетов производили набег на неприятельское побережье у Хорн-Риффа. Их поддерживали линейные крейсера адмирала Битти. Флот линкоров крейсировал в полной боевой готовности в виду Скагеррака. Впоследствии я узнал, что и этот поход был предпринят с целью удержать немецкий флот в Северном море. Минные заградители в течение ночи поставили мины на вероятных путях следования германского флота, там же были выставлены на позиции подводные лодки. Легкие разведочные силы из Гарвича направили свои гидросамолёты в район между поставленными минными заграждениями и главными силами Гранд Флита.

От Скагеррака мы прошли южным курсом до 56-й параллели, которую Гранд Флит обычно не переходил из опасения встретить южнее минные поля противника. Параваны против мин не были еще готовы, что крайне стесняло свободу действия флота. Гранд Флит следовал в обычном походном строю шести параллельных кильватерных колонн. В полдень появились на горизонте линейные крейсера адмирала Битти. Общее число собравшихся судов было свыше ста. Солнце выступило из-за облаков, и морскому глазу представилась грандиозная картина величайшего в мире флота, собранного во всей своей силе.

Налет английских гидросамолетов не удался, и тактическая цель операции не была достигнута. Но зато удался стратегический замысел, положенный в основу всего плана: удержать врага от крупных предприятий на Балтике.

4-го мая в 2 ч. 30 м. пополудни линейные крейсера были отпущены от Гранд Флита, и остальной флот направился в свои базы. На обратном пути наша эскадра получила приказание идти вместе со всем флотом в Скапа-Флоу, так как перед Кромарти были усмотрены немецкие подлодки. Сами по себе подводные лодки не были опасны, нас всегда сопровождали эскадренные миноносцы. Но от мин, поставленных на наших путях подлодками, можно было себя обеспечить, только протралив фарватер. Все попадавшиеся нам навстречу коммерческие суда осматривались эсминцами и держались насколько можно дальше от флота. Вечером нас настигли дождь и сильный туман, из-за которого два концевых корабля 4-ой эскадры отделились от остального флота. Им было приказано по радиотелеграфу уменьшить ход и присоединиться к эскадре лишь на рассвете, когда будет лучшая видимость. Эта мера мне показалась разумной и поучительной.

В английском флоте при ночных операциях эскадренные миноносцы всегда шли позади эскадры. Противолодочная охрана ночью все равно невозможна, и свои миноносцы легко могут быть приняты за неприятельские, так как ночью их трудно различать. Опознавательные сигналы не всегда хорошо видны, и, чтобы разобрать их, требуется известное время. Поэтому свои миноносцы никогда не приближались к эскадре до наступления дня. Ночью по всем приближающимся миноносцам открывался орудийный огонь. Это единственный способ не допустить к себе неприятельские миноносцы на дистанцию минного выстрела и тем оградить себя от неожиданных минных атак.

После нашего возвращения в Скапа-Флоу я был приглашен обедать к командующему флотом. Беседуя со мной наедине, адмирал распространился насчет двух последних операций. Имелось в виду выманить немецкий флот из Гельголандской бухты и принудить его на возвратном пути принять бой. В этих расчетах были расставлены мины, установлены подлодки на позициях и сделана попытка воздушной атаки на побережье Шлезвиг-Голштинии. Эти меры были однако второстепенного значения. Главной целью обеих операций была морская демонстрация у берегов Ютландии. Нужно было отвлечь внимание врага от театра военных действий в Балтике и вынудить его быстро перебросить значительную часть сил своего флота на запад.

По полученным в Адмиралтействе сведениям немецкие линейные корабли уже вошли в Кильский канал, чтобы следовать в Северное море. Я спросил адмирала его мнение, чего собственно больше опасается враг: прорыва английского флота в Балтику или же высадки английских войск на Ютландском побережья. Ради чего противник так быстро стянул свои силы из Балтийского моря, раз мы на самом деле ограничились лишь относительно слабой демонстрацией и не обстреляли даже неприятельских берегов? Адмирал был того мнения, что враг отлично знал количество участвовавших сил, так как Гранд Флит намеренно показывался в нейтральных водах у берегов Норвегии. Немецкий флот должен был поэтому опасаться не только демонстрации, но и решительных действий в районе Кильского канала. К возможности такой операции враг не мог отнестись равнодушно и поэтому поспешил стянуть свои силы, чтобы в случае нужды вступить в бой у своих берегов.

Я взял смелость поставить моему любезному хозяину еще один щекотливый вопрос: как отнеслись бы высшее командование и Адмиралтейство к возможному бою вблизи неприятельских берегов. Но как раз в эту минуту вошел начальник штаба, и флаг-офицер сообщил, что обед подан. Мой вопрос остался без ответа. В конце обеда я повторил его в более осторожной форме. На этот раз адмирал осведомился с большим интересом, не хочу ли я еще мороженого, и после этого уклончиво пояснил, что в таких случаях нужно сообразоваться со всеми условиями обстановки. Это и раньше было для меня ясно, и я не имел вовсе намерения затрагивать тактическую сторону вопроса, о которой невозможно что-либо сказать вперёд. Меня интересовала исключительно основная линия стратегии, которой подчинялись все операции на море. Я возразил поэтому, что одни демонстрации нас не подвинут вперед, враг скоро к ним привыкнет и перестанет их бояться. Приближается момент для серьезных операций в Балтийском море. Заливы начинают освобождаться от льда, и к концу месяца спадет весеннее половодье на Двине, что откроет возможность наступления вдоль ее берегов. Приближается опасность, что немецкая армия при поддержке флота в Балтийском море предпримет наступление на северо-восточном фронте. Командующий флотом продолжал угощать меня вкусным десертом, и только начальник штаба адмирал Медден счел долгом заметить, что враг весьма опасается английской высадки на Ютландском берегу и что поэтому наши демонстрации производят особенно сильное впечатление.

В то время, т. е. 6-го мая, мне казалось, что все эти рассуждения были только словами, которые прикрывали нежелание предпринять более решительные операции в Скагерраке. С ними был связан, несомненно, больший риск, так как флот после морского боя в этих водах на обратном пути к своим базам мог подвергнуться опасности от мин заграждения и торпедным атакам немецких подлодок.

Месяц спустя после этого разговора демонстрация флота в Северном море в еще большем отдалении от неприятельских берегов привела противников к большому сражению, так называемому Ютландскому бою. Выходило, что адмирал Джеллико был прав в своем утверждении, что немецкое морское командование было особенно чувствительно ко всякого рода демонстрациям в нейтральных водах между Норвегией, Швецией и Данией. Именно в этих водах Германия имела важные пути сообщения с нейтральными странами, откуда, хотя и редко, но все же доставлялись морем сырье и жизненные продукты в ее блокированные порты. Это был один из немногих путей, через которые центральные государства, истощенные блокадой, черпали новую жизненную силу. Демонстрации Гранд Флита на морских путях сообщения со Скандинавией затрагивали очень чувствительное место и должны были рано или поздно принудить германский флот к решительным операциям в Северном море.