Шрифт:
(III; 18)
Клотальдо объясняет принцу, что все это был только сон, навеянный их разговором о том, что царственный орел – владыка птиц. Но и во сне, говорит он, ты должен был бы отнестись ко мне иначе.
Тебя я воспитал с любовью, Учил тебя по мере сил. И знай, добро живет вовеки, Хоть ты его во сне свершил.Сехисмундо прошел путь страсти, и душа его устала, как душа индийского мудреца. Его слова в ответ на мысль Клотальдо замечательны, как блестящая формула мысли об иллюзорности жизни:
Он прав. Так сдержим же свирепость, И честолюбье укротим, И обуздаем наше буйство, – Ведь мы быть может только спим. Да, только спим, пока мы в мире Столь необычном, что для нас – Жить значит спать, быть в этой жизни – Жить сновиденьем каждый час. Мне самый опыт возвещает: Мы здесь до пробужденья спим. Спит царь, и видит сон о царстве, И грезит вымыслом своим. Повелевает, управляет Среди своей дремотной мглы, Заимобразно получает, Как ветер лживые, хвалы. И смерть их все развеет пылью. Кто ж хочет видеть этот сон, Когда от грезы о величьи Он будет смертью пробужден? И спит богач, и в сне тревожном Богатство грезится ему. И спит бедняк, и шлет укоры, Во сне, уделу своему. И спит обласканный успехом, И обделенный – видит сон. И грезит тот, кто оскорбляет, И грезит тот, кто оскорблен. И каждый видит сон о жизни, И о своем текущем дне, Хотя никто не понимает, Что существует он во сне. И снится мне, что здесь цепями В темнице я обременен, Как снилось, будто в лучшем месте Я, вольный, видел лучший сон. Что жизнь? Безумие, ошибка. Что жизнь? Обманность пелены. И лучший миг есть заблужденье, Раз жизнь есть только сновиденье, А сновиденья только сны.(II; 19)
Однако жизнь уже вовлекла его в свой водоворот, и ему придется пройти полный круг. Солдаты узнали о дворцовой тайне, подняли мятеж, и приходят к нему в тюрьму, с предложением борьбы за власть. Сехисмундо сперва отвергает их, как призраки. Он говорит:
Уйдите, тени, вы, что ныне Для мертвых чувств моих прияли Телесность с голосом, тогда как Безгласны, бестелесны вы.Он говорит:
Но надо мной не властны больше Ни заблужденья, ни обманы, Без заблуждений существует Кто сознает, что жизнь есть сон.Тем не менее один из солдат побеждает его «неделание» остроумным доводом:
Всегда случалось, что в событьях Многозначительных бывало Предвозвещенье, – этой вестью И был твой предыдущий сон.Сехисмундо отвечает:
Ты хорошо сказал. Да будет. Пусть это было предвещанье, И если жизнь так скоротечна, Уснем, душа, уснем еще. Но будем спать с большим вниманьем, Но будем грезить – понимая, Что мы от этого блаженства Должны проснуться в лучший миг. Когда мы твердо это знаем, Для нас одним обманом меньше, И мы смеемся над бедою, Когда ее предупредим. И раз доподлинно мы знаем, Что власть всегда взаймы дается, И что ее вернуть нам нужно, Сомненья прочь, дерзнем на все.(III; 3)
Он выигрывает битву, он завладевает королем, но, памятуя пройденный путь, щадит своих врагов, умиротворяет смуту, и, когда все изумляются на его изменившийся нрав, говорит:
Что вас дивит? что вас смущает? Моим учителем был сон, И я боюсь, в своей тревоге, Что, если, снова пробудившись, Вторично я себя увижу Меж тесных стен моей тюрьмы!(III; 14)
Итак Сехисмундо останавливается на убеждении в необходимости строго-сознательной жизни, отдаваемой на благо других, и на убеждении в призрачности наших страстей. По представлению Кальдерона, в мире чувства мы идем от рабства к рабству, и, пока не подчиним наши страсти сознанию, мы жалкие невольники в мире, призраки под властью привидений.
Оставим на время Кальдерона, и перенесемся от испанских настроений совсем в иной мир, в мир индийских созерцаний.
Вот что мы читаем в одной из любопытных книг, в теософской книге Голос Молчания, являющейся типичным произведением Индийской Мудрости. –
Эти поучения для тех, кто не знает опасностей, связанных с низшими силами человека. – Кто хочет услышать Голос Молчания, голос в духовном звуке, и понять его, тот должен отвлечься от мира чувства, который пробуждает иллюзию, сосредоточить свое внимание на том, что внутри.
Рассудок есть великий убийца реальности. Пусть же тот кто познает, убьет убийцу. – Прежде чем душа найдет возможность видеть, гармония внутри должна быть достигнута и телесные глаза должны ослепнуть для всякой иллюзии. – Прежде чем душа найдет возможность слышать, человек должен сделаться глухим для рева и для шепота, для крика разъяренных слонов и для сребристого жужжанья золотой летучей светлянки. – Прежде чем душа найдет возможность постигать и дерзнет припоминать, она должна соединиться с Безмолвным Глаголом, как форма, по которой изменяют глину, должна сперва соединиться с разумом гончара. – Ибо тогда душа будет слушать и будет вспоминать. – И тогда для внутреннего слуха будет говорить Голос Молчания, и скажет:
Если душа твоя улыбается, купаясь в солнечном свете твоей жизни, если душа твоя поет в хризалиде плоти и материи; если душа твоя плачет во внутренних покоях твоей иллюзии; если душа твоя силится порвать серебряную нить, связующую ее с великим Властителем, – знай, познающий, твоя душа – от земли. – Если к мирскому шуму твоя расцветающая душа преклоняет слух; если ревущему голосу великой Иллюзии твоя душа отвечает; если испуганная при виде жгучих слез муки, если оглушенная криками смятения, твоя душа, как пугливая горлица, прячется в тесном обиталище твоего отдельного бытия, узнай, о, познающий, твоя душа есть недостойное святилище ее безмолвного Бога. – Если, возростая в силе, твоя душа ускользает из своего верного прибежища, и, вырываясь на свободу, распростирает свои серебряные нити и устремляется вперед; если, созерцая свой образ на волнах пространства, она шепчет «это я», – сознай, о, познающий, что душа твоя схвачена паутиной обольщения.