«Когда-то жених говорил невесте, что он одарит ее всеми благами мира. Теперь одним из этих благ стала горячая вода», — прокомментировал итоги конкурса семидесятилетний житель Беркшира. «Дейли миррор» предположила: «У миссис Джонс разгулялись сексуальные наклонности, вот что значит проводить половину времени в темноте!»

Муж победительницы поспешил уточнить: «Рекомендацию Иды надо воспринимать как шутку».

Голубой экран переставал светиться на три-четыре часа раньше, чем прежде.

А футбольные матчи! Их или вообще отменяли, или переносили на дневное время. Но днем люди работают. «Англию лишают футбола. Это все равно что оставить Древний Рим без боев гладиаторов. Так и до мятежа недалеко». Дэвид Фрост произнес это со смехом, однако власти отнеслись к его словам серьезно.

Да, кабинету министров было не до шуток. Энергетический кризис чувствовался в Англии особенно остро из-за упорной схватки, развернувшейся между правительством и шахтерами.

Когда в Англии бастуют рабочие хлебопекарен, у булочных выстраиваются длинные очереди

Горняки отказались работать сверхурочно до тех пор, пока не будет повышена их зарплата. Но напрасно ждали они обнадеживающих вестей с Даунинг-стрит, 10, из резиденции премьер-министра. Вместо этого правительство консерваторов решило переложить на шахтеров вину за экономический хаос. Под предлогом нехватки угля промышленность перевели на трехдневную рабочую неделю. В результате армия безработных увеличилась в четыре раза, производство резко сократилось. Экономисты позже подсчитали: потери страны от перехода на «трехдневку» в восемьсот (!) раз превысили сумму, в которой нуждались шахтеры.

Горняки ответили на это всеобщей забастовкой.

…Старика я встретил у входа в шахту. Рядом с кряжистыми парнями он выглядел беспомощным. Ветер с моря ерошил его седые волосы, рвал из рук транспарант с надписью «Да — забастовка».

— Повсюду выставлены пикеты. У доков, у складов с углем, у теплоэлектростанций. Мы не пропустим ни штрейкбрехеров, ни солдат, — сказал старик.

Его дребезжащий голос громко звучал в непривычной для шахты тишине. Не было слышно ни шума машин, ни грохота падающего в самосвалы угля. Сидней Робсон поведал о своей судьбе, типичной для английских шахтеров, особенно старшего поколения.

Родился в Шотландии в 1911 году. С четырнадцати лет стал трудиться в забое.

— В двадцать шестом году в Англии началась всеобщая забастовка. Однажды мы узнали, что хозяин шахты тайком вывозит уголь. Мы стали разбирать рельсы, по которым ходили вагонетки. Хозяин вызвал полицейских. У меня в память от схватки с ними три сломанных ребра. Но уголь с шахты не ушел.

Как участника стачки, Робсона занесли в «черный список». Это означало, что в Шотландии работы ему не получить. Вместе с другими «неблагонадежными» шахтерами он перебрался на юго-восток в графство Кент, где в 1927 году появились первые рудники. В забое потерял два пальца на руке. Легкие пропитаны угольной пылью, и по ночам его душит кашель. Помимо силикоза, страдает глухотой — последствия постоянного шума в шахте.

— Врач категорически запретил мне работать. Но осталось всего два года до пенсии, надеюсь дотянуть. Правда, разве это пенсия — три фунта в неделю! Мы больше не желаем терпеть безобразного отношения к нашему труду. Забойщик получает меньше секретарши в конторе. Английские горняки самые бедные в Европе.

Британия поддержала стачку. Водители грузовиков наотрез отказались вывозить уголь с шахт. На предприятиях и в учреждениях создавались фонды помощи бастующим.

И тогда правительство решило провести всеобщие выборы — почти на полтора года раньше срока. «Пусть нация определит, кто правит Англией: мы или какие-то там шахтеры», — заявил тогдашний премьер Эдвард Хит.

…Женщина, казалось, вот-вот сорвется. Одна нога ее стояла на узком карнизе, другая повисла в воздухе. До земли — метров десять, но женщина спокойно прикрепляла к стене написанный от руки плакат: «Надо избавиться от консерваторов!»

На следующее утро три окна в доме напротив оказались заклеенными буквами: «Дело не в консерваторах, дело серьезней». И вскоре вся улица заговорила языком плакатов. Я жил на этой улице и смог хорошо представить себе политические убеждения соседей.

Англия бурлила. По городам и поселкам колесили оборудованные громкоговорителями автомобили, оглашавшие воздух предвыборными лозунгами. На участников «парламентской гонки», словно на скаковых лошадей, делались ставки : в общей сложности два с половиной миллиона фунтов стерлингов было поставлено на возможных победителей. Они же сами, вполне понятно, трудились без устали: низвергали водопады речей, проникновенно пожимали руки избирателям, игриво подмигивали избирательницам, поднатужившись, подбрасывали в воздух мальчишек.

Свои роли опытные актеры играли профессионально. Будучи в Кардиффе, Хит «пошел в народ», то есть отправился на прогулку по улицам. Один из валлийцев крикнул ему в лицо:

— На этот раз мы распрощаемся с твоим правительством!

Хит улыбнулся еще лучезарнее, приветственно помахал валлийцу рукой и сказал:

— Благодарю вас.

Тем не менее в результате выборов Хиту не удалось унять «распоясавшихся» рабочих. Уняли распоясавшихся консерваторов. Но хотя лейбористы победили, они не получили необходимого большинства. Оппозиционные партии, объединившись, могли «прокатить» в парламенте любое предложение кабинета. И стало ясно, что новые выборы неминуемы.