Интереснейшее зрелище — народный театр «колам». Сценой служит хорошо утрамбованная площадка. Перед ней на земле под открытым небом рассаживаются зрители. Спектакль начинается, когда наступает темнота. Площадку освещают факелы. Каждый артист выступает в причудливой маске, покрытой специальным лаком. Танцы незатейливы и просты. Главные действующие лица в «коламе» — демоны и злые духи, вроде Кана Санния.

Не забыты и добрые духи. На свадьбах, во время религиозных обрядов исполняется традиционный «танец в маске». Под победный марш оркестра, состоящего из барабанов, флейт и тамбуринов, юноша выделывает замысловатые па, которые понятны лишь посвященным. Сначала движется голова, потом плечи, затем туловище. Музыка становится все быстрее. И вот уже танцор кружится в бешеном ритме, на ходу исполняя сложные акробатические упражнения. На нем разукрашенная маска доброго демона — верного защитника бедняков.

Танцоров в стране мало — не каждый соглашается выступать на сцене. Дело в том, что танцоры и барабанщики вместе с пастухами и прачками (в Шри Ланке это мужская профессия) принадлежат к самым низшим кастам и замыкают общественную лестницу. Ниже их стоят только родии — потомки тех, кто в прошлом совершил особо тяжкие преступления. Распространено поверье, что родии своим прикосновением могут заколдовать человека и тот последует за отверженными, разделяя их судьбу. Родий называют «неприкасаемые», для них отведены специальные поселения, они заняты на грязной работе: уборщики мусора, ассенизаторы.

Высшая каста — гоягамы (землевладельцы). Всего у сингал около двадцати каст, и случаи перехода из «достойной» профессии в «недостойную» крайне редки.

Со стены хижины Арийапалы добродушно улыбается тамил. Маски людей: крестьян, полицейских, служащих, музыкантов — появились на острове недавно, однако их уже немало. В доме также много масок животных и птиц.

Старик рассказывает, что, когда ему исполнилось пять лет, отец позвал его в мастерскую, протянул рубанок и приказал: «Попробуй!» С тех лор он не расстается с инструментом, за шестьдесят лет изготовил тысячи масок. Арийапала заранее обдумывает работу и, взяв в руки полено, уже представляет, что из него получится.

— Бывает ли, что ваш замысел меняется?

— Такое случилось лишь один раз. В конце тридцатых годов я начал маску доброго духа. Нашу семью кормил клочок земли: четыре кокосовые пальмы, бананы да лук. А в тот год была сильная засуха, и мы не сняли никакого урожая. Пришлось занять денег у ростовщика. Когда наступил срок расплаты, я не успел собрать нужную сумму. Вечером дверь моей хижины открылась от удара ногой. Вошел ростовщик с полицейским. «Ты не отдаешь денег, поэтому мы забираем твое барахло», — заявил ростовщик. Они вынесли всю утварь, даже циновки.

Маска доброго духа осталась незаконченной. Вместо нее родилось изображение ростовщика: злые прищуренные глаза, хищный оскал рта, бородавка под носом…

Спускаемся в мастерскую. В темной комнате нет стола, бруски кадиву — мягкого легкого дерева — разбросаны на полу. Арийапала объясняет, как изготовляется маска. Сначала топором и долотом полено обтесывают и придают ему нужную форму. Потом в ход идут рубанок, стамеска, резцы, и на заготовке проступают нос, уши, глаза. Заключительный и очень ответственный этап — обработка маски. Ее поверхность выравнивается напильником и натирается листьями дерева короса, чтобы сгладить шероховатости. Усы и брови обычно делают из обезьяньего волоса. Затем маску красят: демонов и прочих злодеев в синий и красный цвет, добрых духов и королей в розовый, чужеземцев в черный. Теперь маска готова, и тот, кому она понравится, может купить ее.

Из окна мастерской кажется, что набегающие волны вот-вот затопят ветхую хижину, в которой жили еще предки Арийапалы. Такое случалось, но художник заранее, когда океан начинал подступать к его жилью, забирал маски и уходил с семьей подальше от берега.

Арийапале шестьдесят пять лет, а выглядит он на восемьдесят: сгорбленные плечи, дребезжащий голос, трясущиеся руки.

Спрашиваю, какая самая дорогая для него маска. Он показывает в угол мастерской. Там стоят три бюста. Гордые орлиные профили, широкий разлет бровей, нарядные платья. Особенно поражает тонкость отделочной работы: видишь морщинки на лице, складки одежды.

— Это сингальский царь Раджасингха, который в шестнадцатом веке дал бой португальцам и победил, — говорит старик. — Это королева, жена Раджасингхи, рядом его первый министр. Короля сделал мой дед, королеву — отец, а я — министра. Трудился над ним двадцать лет. В нашем роду все масочники, и я надеюсь, что рядом с этими тремя появятся новые работы.

Прошли месяцы. Однажды я оказался в Галле. Долго бродил по городу, любуясь средневековой архитектурой, современным портом, новым стадионом. А когда совсем изнемог от жары, постучал в первый попавшийся дом, чтобы попросить стакан воды. Женщина средних лет пригласила войти.

Переступив порог, остановился пораженный. Вся комната — стены, пол, деревянные, грубо сколоченные полки — была увешана и заставлена превосходными изделиями из слоновой кости. Поджарая пантера изготовилась к прыжку. Худой крестьянин тащит за собой по рисовому полю еле живого буйвола. Картины и портреты, ожерелья и кольца — целые сокровища разбросаны в невзрачном доме.

Хозяйка с удивлением наблюдала, как я перебирал статуэтки, подолгу рассматривал их, ставил на полки и снова снимал. А потом не выдержала: