Не только слоновий цирк привлекает посетителей в зоопарке Коломбо. Там все максимально приближено к природе. Конечно, в Шри Ланке этого легче добиться, чем, скажем, в Москве; в «стране вечного лета» нет резкой смены температур, и зверей круглый год держат на открытом воздухе. Лишь для хищников сооружены среди зелени живописные загоны с настоящими, правда небольшими, холмами, водопадами, прудами. Зацепившись лапами за ветви, вниз головами висят летающие лисицы; на турниках, привязанные цепочками, «крутят солнце» макаки; в тени за забором спят кролики; по лужайке ползают метровые черепахи; по дорожкам расхаживают цапли.

Маленького слоненка из зоопарка подарили советским детям. Он совершил на теплоходе путешествие из Коломбо в Одессу, а оттуда в специальном утепленном автобусе (дело происходило зимой) — в Московский зоопарк.

Прирученных слонов в Шри Ланке около пяти тысяч. Было бы больше, если бы не старый предрассудок, который запрещает разводить их.

Но перед нами вовсе не прирученные животные. И внезапно Вирасиваям резким движением сдернул с плеча винтовку.

Слон — самый крупный в стаде — поворачивается в нашу сторону.

Неужели он заметил нас?

Поднимая при каждом шаге струю брызг, великан медленно двинулся по поляне.

— Наверное, почуял запах. Не шевелитесь, иначе он может разъяриться. Тогда нам несдобровать. В крайнем случае я буду стрелять, — тихо сказал полицейский.

Признаюсь, он отгадал; мне действительно хотелось убежать. Это были неприятные минуты. Как загипнотизированный, смотрел я на приближающегося гиганта. Вспоминал отнюдь не веселые рассказы о нападении слонов на человека, об их опустошительных набегах на деревни.

В английской церквушке в Анурадхапуре я прочитал надпись:

…Разыскивается слон-людоед, рост такой-то, окраска такая-то, награда за его уничтожение составит такую-то сумму.

Эти сообщения публиковались в старых газетах. Но накануне нашего отъезда в Аругамбей появилась заметка о перахере в Бадулле. «Гвоздь программы» этого буддийского праздника — ночное шествие слонов. Первыми по улице прошли танцоры, на ходу исполняя замысловатые фигуры. Затем выступили слоны: в разукрашенных попонах, расшитых накидках, с прорезями для глаз, с серебряными наконечниками на бивнях, с аккуратными башенками на спинах.

При свете факелов процессия торжественно двигалась по городу.

Неожиданно один из слонов наступил на горящий кокосовый орех. Взревев от боли, он бросился в сторону — на толпу. Несколько человек было задавлено насмерть, семьдесят ранено. С трудом поводырям удалось сдержать остальных животных.

— А что стоит этой громадине раздавить нас? Почему Вирасиваям медлит, почему не стреляет? — Я почувствовал, что начал разговаривать сам с собой.

Но вдруг слон остановился.

Поднял розовый хобот и покачал им из стороны в сторону, как бы говоря: «Уходите, пока целы». Потом почесал одну переднюю ногу о другую, не спеша развернулся и вразвалку направился обратно.

Он был явно доволен своим поступком и, конечно, не подозревал, что мы проехали через весь остров, надеясь встретить с ним Новый год…

Широко раскрытая пасть обнажала острые клыки, один-единственный глаз злобно сверкал. Горбатый, кривой нос и оттопыренные уши дополняли портрет.

— Не пугайтесь, это лишь маска, хотя и злого демона. Его зовут Кана Санния. Взглянув на него, человек слепнет.

Старика, произнесшего эти слова, я узнал по фотографиям в газетах. Да, это масочник Гуранансей Арийапала, которого в туристских проспектах окрестили «ланкийский Рембрандт».

…Уже час беседую с Арийапалой в его доме и все не могу избавиться от чувства, что у нас есть собеседники: со стен глядят, весело подмигивают, угрожающе ухмыляются десятки лиц.

Шри Ланку нельзя представить без масок, как нельзя ее представить без океана, без чая, без пахучих ананасов. Маски повсюду: в домах они — украшения, в музеях — ценные экспонаты, на праздниках — непременные участники.