В случае тревоги королева успокоит его… Самым трудным будет приблизиться к замку: ночи стоят светлые, и часовые на бастионах могут поднять тревогу, а тогда – все пропало. Проследите, господа, чтобы ваши люди сняли с себя металлические латы и кольчуги, все, что может опасно звенеть. Остаются только кожа и шерсть…

– А как же оружие? – коротко спросил Жан де Бюэй.

– Кинжал и шпага – для офицеров, кинжал и топор – для солдат. Значит, все поняли: в полночь мы открываем боковой вход. Вы входите. Бюэй и Лоре направляются к башне де Буаси, а в это время все остальные во главе с Брезе и Роснивененом поднимаются в башню и убивают Ла Тремуя.

Заговорщики согласно кивнули, а Катрин спросила:

– Что буду делать я?

Пока говорил Гокур, она поняла, что ее лишали права участвовать в операции. В ней нарастало возмущение. Больше нельзя было молчать. В помещении воцарилась тишина. Рыцари повернулись к ней, и стало ясно, что, кроме Брезе, никто не поддерживает ее. Общее мнение выразил Гокур:

– Мадам, – вежливо обратился он к ней, – мы попросили вас прийти сегодня для того, чтобы вы знали, как мы будем действовать. Это справедливо, и мы обязаны были так поступить. А то, что предстоит сделать, – мужская работа. Мы с благодарностью выражаем вам свою признательность, но все-таки…

– Подождите, – оборвала его молодая женщина, резко встав с места. – Я приехала в Шинон не для того, чтобы принимать поздравления и слушать приятные слова, спокойно лежать в постели и ждать, пока вы будете расправляться с хищником. Я должна быть вместе с вами!

– Там не место женщине, – воскликнул Лоре. – На кой черт нам юбки в бою!

– Забудьте, что я женщина! Вы должны видеть во мне Арно де Монсальви, которого я представляю здесь!

– Солдатам будет непонятно, зачем вы идете с нами в бой.

– Я переоденусь в мужской костюм. Но еще раз, монсеньоры, я настаиваю, я хочу быть с вами вместе.

И снова тишина. Катрин видела, как все вопросительно переглянулись. Даже Брезе не одобрял ее участия в нападении: она поняла это по его поведению. И лишь Тристан решился защитить ее:

– Вы не можете отказать ей в этой просьбе. Не вы ли согласились на безумную опасность, которой она подвергла себя, ради того, чтобы сегодняшняя операция состоялась? И теперь вы ее отвергаете? Несправедливо лишать человека возможности вкусить плоды победы!

Рауль де Гокур молча направился к лестнице, вырубленной в скале, поднялся на пару ступенек и лишь тогда обернулся:

– Вы правы, Тристан. Это было бы несправедливо. До встречи завтра, в полночь.

Его решительный тон не вызвал возражений.

Катрин отвергла руку, предложенную де Брезе, который намеревался проводить ее до гостиницы, и, подойдя к Тристану, сама взяла руку оруженосца.

– Пойдемте, друг мой. Вам пора отдохнуть, – сказала она с признательностью, и они направились к выходу из грота. Она даже не взглянула на расстроенного Пьера: он не помог ей, и такого предательства она простить не могла.

Уже войдя в комнату, молодая женщина увидела Сару, приподнявшуюся в постели с вопросительным видом:

– Ну и как?

– Назначили на завтра, в полночь.

– Ну, что же, может быть, завтра наступит конец этой безумной авантюре.

Удовлетворенная таким заключением, Сара повернулась на бок и продолжила прерванный сон.

Стояла светлая и теплая июньская ночь. Катрин задыхалась от жары в своем темном, облегающем плаще, поднимаясь вместе с другими к стенам тройного замка. Рядом с ней шагали плечом к плечу Бюэй, Лоре, Коэтиви, Брезе и Роснивенен. Тристан замыкал отряд, идя рядом с солдатами. Двигались совершенно бесшумно, словно призраки. Приказ Жана де Бюэя был категоричен: никаких звенящих стальных доспехов и оружия. На солдатах остались лишь щитки из кожи буйволов, а за пояса заткнуты топоры и кинжалы. Трудно было прочитать что-нибудь на их суровых лицах. Молчаливые, вышколенные, словно хорошо смазанная военная машина, они поднимались ровным шагом все ближе к стенам замка.

Тень многогранной башни падала вниз и создавала спасительное прикрытие для отряда. Катрин размышляла о том, каким странным фоном является эта светлая, голубоватая ночная тень для задуманного смертельного марша. Ей больше по душе была бы непроницаемая темная и даже немного туманная ночь, но все равно радость и гордость за доверие не покидали ее. Она шла бок о бок с мужчинами. Эти люди прибыли сюда на решающий бой, каждый рискнул своей жизнью совершенно сознательно, только благодаря ее непоколебимой воле. Еще недолго, и она или будет праздновать победу, или окажется побежденной. Уходя из гостиницы и прощаясь с Сарой, после всех наставлений она попросила:

– Если я не вернусь, ты поедешь в Монсальви и передашь моему мужу, что я погибла в борьбе за него. Я поручаю тебе заботиться о Мишеле.

– Можешь этого не говорить, – спокойно ответила Сара. – Ты вернешься.

– Как ты можешь знать?

– Твой час еще не пришел. Я это чувствую.

Чем ближе к замку, тем больше Катрин думала, что Сара на этот раз могла ошибиться. Отряд, показавшийся ей большим вначале, по мере того как они подходили к новым каменным стенам крепости, уменьшался в ее глазах. Она беспокойно вздохнула, и тут же Пьер де Брезе, шагавший рядом с ней, попытался взять ее за руку, но она воспротивилась… Не время было заниматься любовными играми, да и не хотела она выглядеть в глазах этих мужчин иначе, как товарищем по оружию.