Четыре туберозы
вернуться

Петровская Нина И.
Шрифт:

СТРАННИК

Щит иссечен. Шлем изогнут, В ранах грудь бойца. Иль мечты мои не дрогнут Радостью конца?.. Волей сдвинуты границы, Тайна добыта. Чуть блестят, полуоткрыты, Медные врата. Шаг уверен. Взор спокоен. Мне ли ждать у врат? Кто свершил свой путь, как воин, Не пойдёт назад. Так прими, о край печали, Странника приход. Тусклы — светы. Блёклы — дали. Бледен небосвод… Шаг ещё… Я знаю, где ты, Сладостный ночлег. Далеко простёрся Леты Заповедный брег. Помню я, под говор елей, В детстве снился мне Бледный пурпур асфоделей В грустной тишине. Сбылась сказка старых былей, Сбылся давний сон. Тихим блеском нежных крылий Воздух напоён. Тёмный лес молчанью внемлет, Тайну затая. Меж полей беззвучно дремлет Сонная струя. Там паду с победным смехом На поблёкший мох, И провеет тихим эхом Мой последний вздох.

УЗНИК

Лидии Рындиной

Крепка железная решётка В моём окованном окне, И прутьев сеть чернеет чётко В узорах лунных на стене. Стою печальный и суровый, Замкнут навек средь тяжких плит, Но некий трепет жизни новой Везде таинственно разлит. Там, за окном, цветут сирени, И дышит сонная трава, И ветер, влажный и весенний, Едва колышет дерева. Но, чу! Шаги! Звучат ступени, И, слабо своды озаря, В углах колеблет ночи тени Мгновенный отблеск фонаря. А, это ты, мой враг надменный, Мой ненавистный властелин. Нас было двое во вселенной, И вот — я пал, и ты — один. Что вижу? Руки простираешь? Во прах склонился головой? Ты разделить мне предлагаешь Венец и скипетр мировой. Но мне презрен твой дар случайный. Не надо царского меча. Кто ведал счастье Высшей Тайны, Не будет братом палача. И в дни томительной тревоги, Когда немолчен зов минут, В твои продажные чертоги Мои мечты не притекут. Ушёл… И дверь гремит в затворах, И я один меж прежних дум. Стихает в дальних коридорах Шагов чуть слышных смутный шум. А за окном цветут сирени, И дышит сонная трава, И ветер, влажный и весенний, Едва колышет дерева.

АРГОНАВТЫ

Мертвы и холодны равнины морские, И небо завешено бледным туманом, И ночи, и дни вековая стихия Стремит корабли к заколдованным странам. Раскинут широко простор изумрудный. Шумит за кормой жемчуговая пена, И веяньем влажным нас ветер попутный Уносит всё дальше от старого плена. Не страшны нам бури и отдых неведом. Нам любо лететь над бездонной пустыней. Чертят корабли неизведанным следом Свободные шири безбрежности синей. Отважным награда — руно золотое. Над теми, кто ищет, не властна измена. Неси нас к победе, о море святое! Шуми за кормой, жемчуговая пена!

РУБИКОН

Ночь тиха. Глядят на землю Звёзды ясной чередой. Я пустыне молча внемлю… Шелест трав и шум лесной… Лунный луч струисто блещет Чёткой сталью копия. Под копытом тихо плещет Говорливая струя. И внезапною тоскою Дух тревожный омрачён. Что таится за тобою, Молчаливый Рубикон? Или стан мой плащ пурпурный, Царский пурпур обоймёт, Или холм с недавней урной Мирт печальный обовьёт. Слышу вздохи. Слышу стоны, Зовы вещие могил. И над брегом Рубикона Веют крылья тайных сил. Поздно! Поздно! Жребий — кинут. Рок гудит над головой. И вскипел поток, раздвинут Коней грудью боевой.

ОСТРОВ ЗАБВЕНЬЯ

Елене В. Барятинской

Есть остров на море далёком, Покоем забвенья объят. Там виден во сне одиноком Могил беломраморных ряд. Там люди и звери безмолвны, Не стонет там ветер ночной. Катя полумёртвые волны, Молчит и не бьётся прибой. И звонкими песнями птицы Не будят зелёных полей, И, молча, теней вереницы Уходят в безмерность аллей. И тот, кто на остров прибудет И ступит на берег немой, Себя навсегда позабудет И внидет в последний покой. И станет, без дум и без горя, Влеком неизбежным концом, У берега сонного моря Сидеть с неподвижным лицом. Есть остров на море далёком, Покоем забвенья объят. Там виден во сне одиноком Могил беломраморных ряд. 1904. Осень

РАСПЛАТА

Моему врагу

Пьяной дрёмою степной Веет в воздухе ночном. Сонный тополь под луной Весь струится серебром. Погоди, мой милый друг! Дышит влажная листва. Обведён волшебный круг, Мерно падают слова. Мчусь я вихрем в вышине. Не спасёт твой тихий дом! Свищет ветер в уши мне, Рассекаемый плащом. Вот достиг, влетел, прильнул. Пляшет в сердце алый хмель. Хрип молчанье всколыхнул, Смята мирная постель. Смерти дрожь в людских чертах Я читать давно привык. Кровь и пена на губах, Синий высунут язык… Вот застыл. В зрачках — испуг. Будет там он навсегда. Спи спокойно, милый друг! Спи до страшного суда.

СОН ВИТЯЗЯ

Елене И. Батуевой

Ярко рдеют угли кровью, Сумрак льётся из окон, К золотому изголовью Меч заветный прислонён. И над ложем наклонённый, Сон могучего храня, Тихо веет стяг червлёный В красных отблесках огня. И герой в тревожной дрёме Разметался тяжело, И нахмурилось в истоме Богатырское чело. Тёмный сон зловеще дышит Над победной головой, Грёзы чёрные колышет Тканью сумрачно-живой. Видит… Рьяно мчатся кони С диким ржаньем вдоль полей, Тяжкий меч звенит о брони, Бранный клич гремит грозней… Видит… Мёртвая равнина… Кто там спит, копьём сражён?.. Взор застывший исполина Прямо в небо устремлён. В чьём окне не гаснут свечи?.. Плачет бледная краса, И на мраморные плечи Пала чёрная коса. Тихо рдеют угли кровью. Рвётся сумрак из окон. К золотому изголовью Меч заветный прислонён. Декабрь 1904

Я ЗНАЮ ОДИН

Немая тень легла на землю, В тумане город потонул, В дремоте тяжкой смутно внемлю Далёкой жизни чуждый гул. Но только ночь на тверди синей Свой звёздный свиток развернёт, Ночной торжественной пустыней Свершаю медленный полёт. Я вижу, взор склоняя долу, Как по затихнувшим лугам Навстречу горнему престолу Клубится бледный фимиам. И слиты в таинстве моленья Дыханья неба и земли, Как будто росы примиренья На мир усталый снизошли. Но в сонмах звёзд, другим неведом, Мне ясен горестный укор, Полночный бархат ярким следом Прорезал красный метеор… Пусть в бриллиантовой порфире Горит заоблачный чертог! Но я один лишь знаю в мире, Что умер Бог.