И еще одна немаловажная деталь: к бушлату изнутри должны быть пришиты карманы. Куски брезента, грубо приметанные толстыми нитками. Это пожелание вызвало недоумение и, соответственно, вопросы: в каком месте карманы, какой формы?! Натан ответил однозначно и просто: чтоб четыре поллитры помещались, и было незаметно! Да, еще карман изнутри на спине – мало ли что заныкать придется!

С приборами тоже все было просто. Натан отказался что-либо делать в прошлом, кроме выполнения основного задания. Соответственно, возьмет с собой он только то, без чего обойтись нельзя – таймер. Этот прибор закамуфлировали под наручные часы – дешевейшую китайскую поделку с массой ненужных кнопочек и циферблатиков. Натана заверили, что эти «часики», принципе, можно бросать в костер и подкладывать под асфальтовый каток, но лучше, конечно, этого не делать.

А вот финансовые условия – формальные и неформальные – оказались хитрыми, но Натан не нашел, к чему придраться. Официально он – простой хронотурист, чье путешествие оплачивает богатый «дядя». Пятьдесят тысяч он получит в случае, если вернется живым и добудет хоть какую-то информацию по интересующему вопросу. А вот если… Тогда он получит много денег, может стать совсем немелким акционером весьма солидного предприятия и т. д.

– В общем, стимул теперь у тебя есть! – сказал Валерий Павлович, когда Натан подписал последний документ.

– Угу, – ответил предприниматель. – А ты знаешь, что такое «стимул» в буквальном смысле?

– М-м?

– Мне рассказывали, что это деревянный клин, который древние греки ударом киянки загоняли в задницу лошадям, запряженным в боевые колесницы. После этого бедные лошадки, обезумев от боли, неслись на врага, круша все на своем пути. Потом они не выживали.

– Круто! – признал агент. – Ну, значит, стимул есть не у тебя. Он есть в тебе. Вперед!

– Да будет так… – вздохнул хронопутешественник.

Натан распрямился, поправил рюкзак, оглядел окрестности и горестно вздохнул. Было отчего: вокруг простиралась унылая тундра, украшенная кое-где по-осеннему пестрыми кустами ольхи и зарослями полярной березки высотой примерно по колено. На кочках в изобилии чернели ягоды шикши, кое-где краснела брусника. Этим продуктом, вероятно, активно питался хозяин здешних мест, а потом возвращал отходы природе. В общем, хронопутешественник находился прямо в куче медвежьего «навоза», состоявшего из почти не переваренных ягод. Веял легкий ветерок – метров десять в секунду – и нес прохладный дождичек или просто морось. Натан вспомнил, что здесь эту гадость называют «бус» или «замазка». А областной центр, до которого отсюда многие сотни километров, зовется «Столицей». Подразумевается, что столица-то он, конечно, столица, но еще того края. А места, где нормально живут нормальные люди, здесь обозначают термином «Материк» – это о-очень далеко!

В паре сотен метров над головой располагалось небо, представлявшее собой то ли низкую облачность, то ли высокий туман. Между небом и землей открывалось свободное пространство – километра на полтора во все стороны. И решительно ничего интересного на этом пространстве не наблюдалось.

Предприниматель вылез из продуктов чужой жизнедеятельности (они были довольно старыми), отер сапоги о кочку и полностью развернул их голенища. Потом отстегнул клапан рюкзака, вытащил бушлат и радостно влез в него. Данная одежка была велика ему на пару размеров, что добавляло владельцу комфорта, а не красоты. Бушлат представлял собой, по сути, ватник-телогрейку, крытый сверху брезентом. Под дождем он, конечно, промокал, но не сразу. Кроме того, у него имелся капюшон, который сейчас пришелся как нельзя кстати.

Изолировавшись таким образом от внешней среды, Натан почувствовал себя гораздо уютнее и начал прикидывать, что делать дальше: «Надо куда-то идти – данный тезис обсуждению не подлежит. Вопрос в том, куда? По условиям игры поселок должен находиться в радиусе нескольких километров. К востоку от него море, а к западу – суша. Я на суше, значит двигаться надо на восток – это же элементарно, Ватсон! А где он, этот восток? Что ж я компас-то не взял, старый дурак?! Ладно, поставим вопрос иначе: а море где? Хм… Да, собственно говоря, оно может быть где угодно!» Топтаться на месте было глупо, а все направления были равновероятны. Поэтому Натан решил идти навстречу ветру – почему-то он решил, что тот, скорее всего, с моря и дует.

Метров через пятьсот ковыляния между кочками путнику стало жарко, а портянки в сапогах безнадежно сбились. Натан прошел еще метров двести и решил, что так дальше жить нельзя. Выбрав кочку повыше и посуше, он разулся. Потом надел носки и уже поверх них намотал портянки – получилось гораздо лучше. Бушлат он снял и прикрепил к рюкзаку: «Надо ломиться вперед со всей дури, чтоб не мерзнуть. А отдыхать я буду в телогрейке – так, наверное, правильнее».

Примерно через полчаса путешественник начал подозревать, что стоит на верном пути – запахло чем-то знакомым, скорее всего морем. А еще через полчаса Натан оказался на краю обрыва, под которым море и плескалось. Точнее, это был не обрыв, а, скорее, крутой склон высотой метров 50. Повсюду из него торчали бурые скалы, пространство между которыми было плотно заполнено кустами ольхи.

«Так! – мысленно произнес Натан. – Задача предельно сузилась: осталось понять, направо надо идти, или налево?» Дополнительный юмор ситуации заключался в том, что двигаться в любом направлении было трудно: по верху обрыва простиралась тундра, а берег моря внизу казался непроходимым. Никаких пляжей с песком или галькой там видно не было. Волны либо накатывались, разбиваясь, на развалы каменных глыб, либо мерно и мощно бились о скальные стены. В последнем случае пена и брызги взлетали вверх метров на десять – неприятное зрелище! Мощь этой волны явно не соответствовала силе ветра, но Натан слышал, что на море так бывает нередко.