Цель передо мной не поставили, задачу не сформулировали, но сообщили, что на подготовку дается месяц-полтора в зависимости от моей восприимчивости. Причем в условиях полной изоляции от внешнего мира. По результатам этой подготовки будет принято окончательное решение, отправлять меня или нет. Затраченное время в любом случае оплатят, спортзал к моим услугам. Чесал репу я не долго – согласен, а Руслан Святогоров пусть подождет, пусть лишний месяц походит чемпионом!

Надо сказать, что в первые дни я чуть не пожалел о своем решении. Оказалось, что физическая подготовка для меня – дело последнее. Прошлое предстоит посетить совсем недавнее, фигурантов в нем много, и о каждом имеется куча информации. Причем не только исторической, но и бытовой. И все это надо усвоить, принять, так сказать, на грудь. А еще отработать на «слух и говор» старые варианты английского, испанского и русского языков. И совсем уж пустячок – язык тлинкитов выучить с нуля. С использованием суперсовременных технологий, разумеется.

Иногда казалось, что я или свихнусь, или черепушка моя лопнет. Однако люди в зеленых халатах уверяли, что все под контролем, что лишнего в меня не закачают. Так и оказалось – языки я «взял», причем так, что от архаизмов в европейской «мове» избавиться, наверное, уже никогда не смогу. А еще меня удивило, что меньше всего информации в мировых анналах как раз о самых близких мне людях – простых русских промышленниках и креолах. Как они говорили, как обращались друг к другу, какими словами ругались, какие песни пели по пьяни, о чем мечтали? Простейший пример: они ложками во время еды пользовались? Если пользовались, то что, у каждого была своя? А гости? В низовом звене служащих РАК просто не могла не сформироваться особая субкультура, но от нее не осталось даже следов, и это притом, что документов сохранилось море!

Как я и ожидал, мне предстояло «молотить» под индейца. А тлинкиты – это вам не команчи, они не по прериям скакали, они в основном по воде плавали. И ноги у них были кривые от постоянного сидения в каноэ, а не на лошади. С греблей и управлением лодкой у меня дело обстояло терпимо – в молодости довелось изрядно поплавать и на байдарках, и на каноэ. Кроме того, в отличие от, скажем, эскимосов и чукчей, тлинкиты были прекрасными пловцами и ныряльщиками, холодной воды они не боялись, поскольку приучались к ней с детства. Ну, холодом и меня не испугать, а вот плаваю я неважно – скелет слишком тяжелый.

Помимо прочего, вылез на поверхность и вполне экзотический нюанс. У меня имидж мужчины чуть старше средних лет. Кем таковой может быть среди тлинкитов? Выбор не велик: рабом, мастером-ремесленником, воином. Первые две ипостаси, естественно, отпадают. А нормальный воин-индеец в том времени-месте должен уметь обращаться с кинжалом, копьем и… ружьем. А ружье-то кремневое и с дула заряжающееся! Да-а… Для выстрела нужно в строго определенной последовательности выполнить полтора десятка операций и, желательно, в хорошем темпе. Если что-нибудь забыть, перепутать или сделать неправильно, то легко можно застрелиться, остаться без глаза или загубить ружье. Попробуй-ка выковырять обратно пулю, если впопыхах загнал ее в ствол раньше, чем засыпал порох! И никаких современных технологий для обучения этому делу в природе не существует… Правда, в местной «оружейке» имелся целый арсенал автоматических винтовок, закамуфлированных под кремневки, но пользоваться ими я категорически отказался – ну, не дружу я с техникой, что тут поделать?!

Так или иначе, но шесть недель спустя – безо всяких экзаменов – мне сообщили, что моя кандидатура утверждена. «Мозговой штурм» окончен, можно готовить снаряжение и «макияж». Наконец-то я расстанусь с международной бригадой специалистов по закачке в информации в чужие мозги!

Мои «ненастоящие» родители в детстве неустанно внушали мне, что я ничем не хуже сверстников, просто другой. И незачем этого стесняться, нужно приспосабливаться – недостатки скрывать, а достоинства развивать. Чем я неустанно и занимался много лет. Теперь же – став взрослым, мудрым и успешным – я обрел способность наблюдать и изучать себя как бы со стороны. И обнаружил, что в подсознании моем водятся тараканы, которых у прочих людей нет или они совсем мелкие. Среди прочих имеется и такой: принимать пищу я люблю в одиночестве – только так мне комфортно. Надо полагать, это дает себя знать древний инстинкт – жри, пока рядом никого нет, а то отнимут! Однако этого удовольствия в Сколково меня лишили: в процессе подготовки мне настоятельно рекомендовали завтракать, обедать и ужинать в общественном месте с использованием сервировки по максимуму – а ля XIX век, т. е. ножик в правой руке, а вилка в левой, птицу надо есть так, а рыбу – эдак. Мне преподали несколько уроков, а потом с шуточками-прибауточками посоветовали тренироваться самостоятельно. Зачем это?! А вдруг пригодится! Кто знает, куда тебя кривая вывезет! Может там – в прошлом – тебе придется сидеть за одним столом с Крузенштерном или Резановым! Может, умение непринужденно заправить салфетку за ворот и пользоваться десертным ножичком спасет тебе жизнь? Ох-хо-хо, может и спасет, конечно, но я так люблю брать мясо руками…

В тот вечер я, как обычно, отправился ужинать в местный общепит, куда кроме участников проекта никто не допускался. И обнаружил, что мои «мозговики» устроили здесь нечто вроде «корпоративчика» в честь окончания изнасилования моих мозгов. Они сдвинули столики, обставили их стульями и непринужденно общались, прихлебывая дорогие напитки из рюмок и бокалов. Среди этой разновозрастной и разноязычной публики посторонний человек ни за что бы не выделил двух индейцев – мужчину и женщину – носителей языка, который я выучил с нуля.

При виде меня, «мозговики» оживились и стали шумно звать к себе в компанию.

– Не пойду! – грозно прорычал я. – Потому что вы – палачи! Мучители! Как вы меня достали!!

– Александр, не переживай! – радостно откликнулась публика. – Ты достал нас еще больше!! Наконец-то мы от тебя отдохнем!!!

– Вот и отдыхайте, – устало махнул я рукой. – Дайте человеку поесть спокойно! Видеть вас не могу!

Мою психику, мои реакции, шуточки и причуды эти люди, похоже, изучили лучше меня самого – общаться с ними было легко. Однако более-менее приятельские отношения у меня сложились только с моложавым (за 60?) французом по имени Жак. Он, кажется, был одним из лидеров команды и мировой знаменитостью в своей области. Едва я сделал заказ, как француз отчленился от компании и устремился к моему столику вместе со своим бокалом.

– Вы позволите, Александр?

– Садитесь! Но учтите: сейчас я буду есть мясо руками, чавкать и капать слюной на скатерть – это совсем не эстетичное зрелище!

– О-о, вам не удастся меня шокировать, не надейтесь! Просто мне жалко расставаться – вы удивительно интересный объект!

– Ах, я объект, да? Не субъект, значит?

– Александр, не придирайтесь к словам! Я имею ввиду ваш мозг, ваш интеллект!

– Да, – кивнул я, – интеллект у меня могучий. И что же вы с ним сотворили?!