– Тьфу! Ну и воображение у тебя! – отозвался Степан.

– Почему так? В книжке прочитал:

– Это царица Анна Иоанновна для потехи ледяной дом на Неве приказала построить. А нам в тепле жить надо.

Я сказал, что в ледяных домах должны быть не только каналы для охлаждения, но и теплозащитные, отопляемые панели.

– Лед охлаждаем, комнаты греем! Вместо обоев теплоизоляция. Хорошо! – обрадовался Вахтанг.

– Лед – коварный материал, – предупредил я. – Ледники знаешь? Текут как речки. Медленно, но неизменно.

– А правда! Почему?

– Известное дело. Твердая жидкость – вот что такое лед, – солидно заметил Степан.

– Вот и нужно нам, друзья, придумать, как твердую жидкость в твердое тело превратить, – предложил я.

– Что делать будем? С какого конца?

– Начнем с воды. Пробовать по-всякому.

– Я ж говорю, что мы не яйца, не петухи, а человеки, воображала!

– Верно, Вахтанг. Воображение нам потребуется.

Так начались наши, может быть, и не вполне оригинальные исследования. Мы были упорны и искали десять лет.

Мы даже старались намагнитить воду, заведомо немагнитную. И обнаружили изменение ее свойств. Она активнее растворяла в себе вещества, не давала накипи. А это было уже кое-что! Узнали, что и в других местах добились подобных результатов. Потом установили, что чистая дистиллированная вода в закрытом сосуде выделяет газы по-разному в разное время суток и времен года. И разница в двадцать раз!

Но над лабораторией нависла угроза.

Однажды к нам вошел новый директор завода Аскаров, переведенный с юга Урала. По его обычно скованному лицу пробегала порой гримаса, которую он подавлял усилием воли. Ему особенно приходилось держать себя в руках, потому что его сопровождал знаменитый ученый, член-корреспондент Академии наук СССР, профессор и лауреат премий, человек высокий и по росту и по положению, с лицом по-орлиному строгим, с широко расставленными глазами и царственно-птичьим выражением.

– Какую вы тут воду из пустого в порожнее переливаете? – спросил директор и поморщился как от боли.

– Омагниченную, Садык Митхатович, – отрапортовал Неидзе.

– Что вы скажете? – обратился директор к ученому гостю.

Тот с презрительной усмешкой произнес:

– Вода диамагнитна, и потому магнитные поля ее свойств не изменят. Сомневаться в этом антинаучно.

Это был приговор. Мы с Вахтангом поникли головами.

– Понятно? – спросил новый директор.

– Понятно, но не до конца, Садык Митхатович.

– Конец будет в закрытии лаборатории, занимающейся посторонними для металлургии делами, – заключил директор и поморщился.

И они ушли.

– Жил-был царь, – начал Вахтанг. – Очень любил слушать советников и набирал их, чтоб говорили красиво, величаво…

Я махнул рукой, а он закончил:

– Так выпьем за советников чистую омагниченную воду. У нас на Кавказе большего оскорбления нанести нельзя. Мы потом ему скажем, как мы за него пили.

– Когда?

– Как только в котельную омагниченную воду пустим.

И мы дали в котельную для питания котлов омагниченную воду. Работали по ночам в лаборатории, которую «забыли» закрыть. Степан в этом помог, он как раз партийные дела сдавал прежде, чем отправиться директором совхоза, куда его перебрасывали.

– Знаешь, почему Аскаров морщился? – спросил меня Вахтанг. – Будто палец в двери защемил. Камни у него шли. Из мочевого пузыря. Я-то знаю. Потому омагниченную воду надо пить. Растворить камни должна. Ведь в котельной в трубах накипи больше нет!

Мы со страхом ждали нового прихода директора.

И он пришел, но уже без гостя, укатившего в Москву.

– Почему лаборатория не закрыта? – строго спросил Аскаров.

– На металлургию работала! – бодро отрапортовал Вахтанг.

– Домны намагниченной водой охлаждать собираетесь?

– Нет. Котлы ею питать. Посмотрите, пожалуйста. Результат в трубах есть, как у меня в мочевом пузыре. Ни накипи, ни камней. Все растворяется.

– Что? Что? – оживился директор, рассматривая приготовленные для него образцы труб из котельной и поднимая глаза на Вахтанга.