Прюитт проснулся рано. Ложась спать вчера вечером, он твердо решил появиться на кухне первым, чтобы иметь привилегию самому выбрать работу. Вдруг все-таки Тредуэлл сумеет одержать верх над Блюмом. Открыв глаза, Прю оставался некоторое время в постели, наблюдая, как небо на востоке становилось серым, а ночь и темнота постепенно отступали куда-то в ущелья между горными хребтами. Ему очень хотелось поспать еще, но усилием волн он заставил себя подняться с койки. Натянув на себя рабочий костюм, он отправился вниз, на кухню. Это было время рассвета, время самого сладкого сна. На кухне не было ни души. Впечатление необычной для этого помещения тишины усиливалось бездействующим, как бы закоченевшим в это раннее время кухонным оборудованием. Прю закурил и присел к столу. Как всегда в такие моменты, его охватило ощущение одиночества: как будто он только что вылез из какого-то товарного вагона в незнакомом спящем городе, на улицах которого ни огонька, будто все живое в нем вымерло. Тем не менее Прю был доволен, что появился на кухне первым.

Следующим после Прюитта на кухне появился толстяк Уиллард, которого, после того как заведующим стал сержант Старк, снова назначили на должность повара первого класса. Уиллард был старшим сегодняшнего наряда по кухне. На него, как на первого повара, была возложена обязанность зажечь форсунки нефтяной плиты и поставить на нее котел с кофе. Недоразумения, собственно, начались с его появлением.

— Ого! Ты уже здесь, — ядовито заметил Уиллард, бросив злобный взгляд своих заспанных глаз в сторону Прюитта. — Видно, тебе уж очень хочется получить работу полегче, раз ты пожертвовал сном!

— Ничего подобного, — ответил Прюитт. — Ты так думаешь, потому что сад: до смерти любишь спать.

Прю, как и все другие в роте, не любил этого толстяка, однако особых причин ссориться с ним у него не было.

— Скажешь, что ты не собираешься захватить работу полегче, да? Скажешь, что ты встал бы так рано, если бы не был в наряде?

— Да что ты, толстяк, привязался ко мне? Или я должен бить себя кулаком в грудь и кричать, что обожаю тяжелую и грязную работу? Возьми и сделай это сам!

— С меня достаточно того, что я делаю, — огрызнулся Уиллард, помешивая почти закипевший кофе и убавляя огонь в плите.

— Тебе за это деньги платят. И между прочим, зря. Если бы тебя кормить тем, что ты готовишь, ты не разжирел бы, как свинья.

— Если будешь хамить, завтра же попадешь на кухню еще раз.

— Мне все равно, — ответил Прю и, не спрашивая разрешения, налил себе кружку кофе, добавив в нее солидную порцию сгущенного молока.

— Это кофе для поваров, — злобно заметил Уиллард. — Подожди, когда тебя пригласят выпить его.

— Если я буду ждать, пока ты пригласишь меня, то умру с голоду. Скажи мне, толстяк, почему все толстые такие жадные? Или они боятся, что им самим мало останется. Плохо быть толстяком, а?

Прю подошел к плите, выпил крепкий горячий кофе и сразу же почувствовал, как бодрость разлилась по всему его телу.

— Если будешь хамить, то окажешься в наряде по кухне в день получки. У меня достаточно нашивок на рукаве, чтобы сделать это, — пригрозил Уиллард.

— Я знаю, что ты молодец против овец, а против молодца сам овца, — насмешливо произнес Прю и снова налил себе кофе.

— Я покажу тебе, какая я овца, — пригрозил Уиллард. — Тогда узнаешь. А сегодня тебе придется заняться котлами и кастрюлями, трепач.

В это время на кухне стали появляться люди, и Уиллард замолчал. Вскоре на кухню пришел и Старк. В руках у него были документы, которые он уже готовил на завтра, одновременно он успевал присматривать за всем, что делалось сегодня. Прю поджаривал себе на краю сковородки яичницу с беконом — привилегия, которой до назначения Старка заведующим рабочие по кухне были лишены, — когда Старк подозвал Уилларда к себе для разговора по поводу приготовлявшейся к завтраку яичницы.

— Сколько раз нужно тебе говорить, чтобы ты точно отмерял молоко для яичницы-болтуньи? — спросил ого Старк. — Выбрасывай это блюдо на помойку.

— Как же так на помойку! Жалко ведь. Я приготовлю ее так, что…

— А если солдаты откажутся есть твою яичницу? — перебил его Старк. — Выброси ее сейчас же.

— Но на приготовление другой уже не хватит времени, Мэйлоун, — взмолился Уиллард, называя Старка по имени в надежде, что это поможет смягчить его.

— Я сказал: выброси эту дрянь. Я не собираюсь кормить солдат дерьмом. Понятно?

— Но это вовсе не дерьмо, Мэйлоун.

— Я сказал: выброси! — властно приказал Старк. — И потом убавь огонь в своей чертовой печи, если не хочешь накормить солдат резиной из яиц. Шевелись, иначе не успеешь.

— О боже! — взмолился Уиллард, оглядываясь вокруг. — Почему все это должен делать я? Эй, ты, как тебя?.. — крикнул он в сторону Прю. — Выброси это в помойку.

— Ты, толстяк, знаешь, как меня… — ответил Прю.

— Вот видишь, — пожаловался Уиллард Старку. — Он все утро огрызается на меня.