Упрямый классик. Собрание стихотворений (1889–1934)
вернуться

Шестаков Дмитрий Петрович
Шрифт:

25. Измена

От сонных берегов, где в ласковом покое Волны безропотной затишье голубое, От узкой заводи, где на заре едва Плескалась под веслом глубокая трава, И в раннем лепете приветливой наяды Душе мечталися бесценные награды, — Прости, любимая! – я порываюсь вдаль За черный гребень гор, где гневно блещет сталь, И в смертных прихотях, и в долгих воплях боя Хочу испить до дна призванье роковое. 1899

26. Март

Там, далеко на горах, И в лощинках, и в долках, Как зимы последний грех, Тихо тает грязный снег. И просторна, и пестра Пробужденная гора. Выше, выше – там пути Человеку не найти: Словно горы – облака, И тропинка далека, По которой мимо круч К нам нисходит тонкий луч. 1899

27. Петух

Когда еще недвижны воды И даль морозная глуха, Мне веет радостью свободы Веселый голос петуха. Легко пронзая мглу ночную Призывом звонким и простым, Он шлет улыбку золотую Мечтам рассеянным моим. Он бодро требует ответа Своей трубе, и слышен в ней Мне праздник зелени и света В родном саду в тени ветвей, — Где по дорожкам солнце бродит, Где речка сонная тиха, И по заре свежей доходит Веселый голос петуха. 1899

28. Фрейбург (Картина Мюнье)

С уступа плющ сползал широкими извивами, Внизу белела древняя стена, И песня рыбака дрожала переливами, И голубела сонная волна. И сердце родину любило молчаливую, И блеск реки, и колокол вдали, И меж лесистых скал тропинку прихотливую Куда-то ввысь от долов, от земли. Над светлой тишиной, над мирными долинами Последний раз хотелося вздохнуть, И унестись навек за теми исполинами В сияющий и бесконечный путь. 1899

29. Актэон

Лишь на мгновенье узрел красоту без покровов, Только мгновенье пред ним в наготе непорочной, Бледная, звездного неба стояла царица… Темная гибель висит над безумцем счастливым… Ты ль Актэоновой участи, страстное сердце, Ищешь – зажечься на миг и навеки погаснуть?.. 1899

30. «Чужая гавань и люди чужие…»

Чуждая гавань и люди чужие, и яркое небо Словно чужое. Глядишь – верить не смеешь очам. Улицы – моря шумней, и в пламени воздух, и пышно Золото страстных лучей сыплет чарующий день. Клетка открылась – беги!.. Но что же ты смотришь, волнуясь, Будто в смущеньи, назад, с палубы медля сойти? Иль запросилося сердце туда – в эту ширь голубую, Где неумолчной волны смутно качается зыбь? Там ли родное внятней мечте открывается зоркой В светлой мелодии звезд, в важной гармонии вод? 1899

31. Toscana

Полно, мой добрый хозяин! к чему в свой кубок глубокий Льешь упоительных чар южного нектара мне? Верь мне, и самая Геба меня б опьянила не слаще, Чем этот воздух и зной, эта прозрачная даль, И на пороге твоем, меж роз и зелени, взоры, Полные солнца и мглы, дочери смуглой твоей. 1899

32. Два века

Юноша, гнев свой смири! Оставь назиданья, о старец! Право, безумен, смешон ваш раздражительный спор. Сердца жар не тебе залить, беспощадная мудрость, Опыт медлительных лет, пепел потухших огней. Страстное чувство, не ты признаешь венец упоений В нежности тающих сил, в строгом сознаньи конца. 1899

33. Статуя Минервы

Вот изваянье любимицы мудрого Зевса. Смотришь, как строгий резец в благородном усильи, Творческим духом провидя высокую тайну, Мрамору твердому предал божественный образ. Смотришь – и молишься чистому счастию знанья, Мысли кипящей и мудрости тихим вершинам. 1899

34. В дальнюю чащу лесов

В дальнюю чащу лесов укройся, дрожащая нимфа. Слышишь, как рог заревел, как заливаются псы. Дерзкий пришелец в твое вторгается влажное царство… Где же твои соловьи? Где же молчанье твое? Треск и проклятья кругом, – и дикая жизнь торжествует Здесь, на могиле твоих тайных мечтаний и снов. 1899