Упрямый классик. Собрание стихотворений (1889–1934)
вернуться

Шестаков Дмитрий Петрович
Шрифт:

185. Юрию Брюшкову

Я вспомнил сны зари минувшей, Я вспомнил трепетную быль И страсти взрыв, меня согнувший, Над бездной ночи, как ковыль. Я погибал, и как, отколе, Не знаю сам, лилась волна Прохладных слез и сладкой боли, Неотразимой, как весна. 2 января 1932

186. Автору «Венеции»

Как живо мне напомнил ты Мою «Венецию Востока» У самой голубой черты В лазурный край волны глубокой. Хоть нет там пьяццы и гондол, Но так свежо, но так просторно Дрожат лучи, смеется дол, И море ропщет непокорно. 20 января 1932

187. Тебе

Люблю мелодию живую Твоих задумчивых стихов, Как нить полудня золотую До снежных наших берегов, Как весть весны, как голос мая Под трепет звезды и шелест крыл О том, что есть там жизнь иная, И песен полная и сил. 27 января 1932. Казань

188. Забытый дом

Люби, люби свой дом забытый, И шорох ветра за стеной, И призрак юности убитой В мерцаньи юности чужой. Люби заката замиранье И краски неба за горой, Люби последнее мечтанье Перед прощальною порой. 31 января 1932

189. Ты и я

Люблю я музыку немую Твоих доверчивых очей И к грезам сердца не ревную, Когда поют они внятней. Ты – это я. Мои виденья, Мои любимые мечты, Мои счастливые мгновенья И шепот снов – всё это ты. И жду я, чуткий и безмолвный, Обвеян музыкой немой: Вот-вот сверкнут живые волны И понесут меня с тобой. 31 января 1932

190. Родине

Этот воздух немой, эта белая тишь, Эти бледные, смутные дали… Словно ты непробудно и сладостно спишь Под покровом от бурь и печали, И не надо ни слез, ни безумий войны, Ни вражды, ни бойцов и насилий, — Только б длились прозрачные легкие сны, Только б снежные дали скользили! 4 февраля 1932

191. Моему издателю

С сладостной думой любви и дружбы сейчас принимаю Старую книжку мою ж снова из дружеских рук. Сколько тепла и забот и мысли прилежной здесь чую, — В этой семье молодой Божиих птичек моих. Точно из темных гробов, над целой утраченной жизнью В крупных жемчужинах слез поздние розы встают. 16 февраля 1932

192. Грани

Не покушайся на чужое, Не порывайся из границ! Оно твое, оно живое, И солнца полное, и птиц. Оно, как купол драгоценный, Твои раздумья осенит И красотою несравненной Сосуды неги напоит. 20 марта 1932

193. Праматерь

У ней глубокие морщины В прозрачной желтизне лица, Как перезрелые лощины, Не подождавшие жнеца. И глаз поблеклых цвет свинцовый, И кос серебряный венок, — Как за работою суровой Сведенный медленно итог. 20 марта 1932

194. «Есть чувства – не огня и неги…»

Есть чувства – не огня и неги, Лишь ласка смутная и грусть, И стих задумчивых элегий Я точно вторю наизусть. Как будто всё, что в жизни было, И точно всё, что в мире есть, Не острой боли, но унылой И тайных слез приносит весть. 27 марта 1932

195. «Довольно дня! Довольно света!..»

Довольно дня! Довольно света! Я так хочу уснуть, уснуть! О эти грезы без рассвета! О тишина немых минут! Чтоб только призраки печали, Еще живые, в полусне, Устало сердцу допевали И догорали в тишине. 27 марта 1932

196. «Сасе»

Хорошо весною ранней И былинкам, и цветам. Прилетай и ты, голубка, Поскорее к старикам. Уж снега в овраг сбежали, Дали тихи и легки. Засмеялись, заболтали И ручьи, и ручейки. И тепло так станет сердцу С гостьей нашей золотой, И отрадно нам вздохнется Детством милым и весной. Станет Сашенька глазенки Открывать навстречу дню, Станет слушать утром алым Пенье птичек и возню. 29 марта 1932

197. Пухом земля

В затишье вечного приюта, Так мирно грезят те гроба; Им скорбь минувшая – минута, И беспечальна их судьба. Единым вздохом не встревожим Их завоеванный покой И легким шагом не умножим Им ноши сброшенной земной. 7 апреля 1932

198. Альфа и омега

Они легки, поэт усталый, Твои начала и концы: И свежим утром отблеск алый, И гор вечерние венцы, И чуждых вод простор, угроза, И грусть и даль чужих отчизн, — И потухающая греза, И убывающая жизнь. 12 апреля 1932