В ближайшей перспективе особых неприятностей не предвиделось. Мамай с утра управился с делами и, помаявшись с полчаса, решил отправиться в сауну и с паром выгнать вчерашнее похмелье, хотя обычно раньше двенадцати из дому предпочитал не выходить. И, не без оснований полагая, что возвращаться сидя за рулем будет небезопасно — пивной дух уж очень силен, — вызвал пацана на машине и с чистой совестью отправился отдыхать, рассчитывая попариться часика три-четыре.

Это спасло ему жизнь.

Когда Матвей со своей командой подъехал к его дому, то увидел «ауди» Мамая около дома. Было известно, что Мамай сам предпочитает водить машину, и присутствие на стоянке его «немца» было сигналом к тому, что он дома. Ворвавшись в квартиру, Мамая там не застали. Где он и когда вернется, было неизвестно. Вполне мог уехать надолго или даже на неопределенное время покинуть Москву. Ждать его не было смысла, и злой от неудачи Матвей решил покинуть квартиру.

Мамай вернулся домой распаренный, довольный и слегка навеселе. По дороге он прикидывал, как бы продолжить так удачно начатый день. Для казино было еще рановато, в ресторан идти не хотелось, да к тому же он перехватил в сауне и аппетита не было.

Поднявшись на свой этаж, он сразу понял, что в его квартире побывал посторонний. Забыв про лифт и недавнее хорошее настроение, он ломанулся вниз, на ходу вытягивая из кармана единственное действенное оружие, которое было у него с собой — мобильный телефон.

Его парень уже уехал, и Мамай бросился за угол. Через полчаса около его подъезда стояли уже три машины с боевиками. Четверо отправились наверх и сообщили, что в квартире никого нет. Скорее всего, тут побывал квартирный вор. Но поднявшийся следом Мамай никаких пропаж не обнаружил. А еще через полчаса стало известно о смерти Мухи и его помощника Лехи.

К вечеру для Мамая была снята квартира в другом районе, где он поселился вместе с двумя телохранителями. По его бригаде была объявлена боевая готовность. Не было никаких сомнений, что все неприятности прошедшего дня произошли по вине Мухи, с которого теперь уже не спросишь. Что-то старый вор проморгал, недоглядел, потеряв бдительность. Понадеялся на свой авторитет. Вспоминая о нем, Мамай зло плевался и не жалел в его адрес крепких слов. Теперь та проблема, которая могла быть решена легко и просто, переросла в кровавую войну. Несмотря на ходившую про него недобрую славу, Мамай кровь не любил. Уж больно дорого она обходится. Но бывают ситуации, когда без нее не обойтись, вот как сегодня — на кону стоит собственная жизнь.

Когда основные средства безопасности были задействованы, Мамай затребовал к себе Димку, носившего погоняло Вилы. В прошлом году он в основном занимался делами на рынке и в числе небольшой группы собирал дань с торговцев. Работа спокойная, и все отлажено. Надо только делать рожу пострашней да говорить резко, и тогда все будет нормально. Но Димка оказался слишком горячим для такой работы и начал аргументировать своевременность выплат кулаками, вызывая недовольство торгашей, которые начали роптать и даже появились горячие головы, которые готовы были обратиться в милицию — ну кому охота такое постоянно терпеть. А Димка раздухарился: порежу, замочу! Пришлось убрать его с точки и передать его под начало Мухи, за которым нужно было тоже присматривать и не бояться при этом. По крайней мере, там никому ничего силой доказывать не надо, а наука будет. Пацан он неплохой и не дурной. Мамай надеялся, что он осмотрится, пооботрется и поумнеет.

— Ну, слыхал про Муху? — с ходу спросил Мамай у пришедшего Димки, здоровенного парня спортивного вида с оттопыренными ушами-локаторами. Намаялся, наверняка, с ними в детстве.

— Слыхал. И про Леху тоже. Только я тут ни при делах. Точно говорю. Меня он с утра наладил в Подмосковье — дом найти какой-нибудь. Типа дачи. Снять месяца на три.

— Нашел?

— Приглядел парочку. Вот. — Димка вытащил из кармана сильно помятый тетрадный листок с собственными каракулями: спецом по чистописанию он явно не был. — Один нормальный, с подвалом, но просят много, а второй так себе, старье, но по деньгам пойдет.

— А зачем Мухе дача? На отдых собрался, что ли? — Мамай в сердцах сплюнул — без слюны, конечно, а просто так изобразил, выплескивая раздражение.

— Какой отдых! Это он не себе. Это он для того козла, на всякий случай. Если с ним миром не удастся договориться, то недельки на две его в темную. И все, вилы! Будет посговорчивее.

— Ага! Стал, блин, посговорчивее! Ладно, давай теперь все по порядку.

Когда Димка не дергался, не кипятился, он был вполне толковым. За полчаса он выложил все про того типа, который, скорее всего, и уложил Муху. Слушая, Мамай с трудом сдерживал раздражение. Ну совсем уже Муха из ума выжил, если решил такого волка прессовать, как обычного торгаша магазинного. Теперь бы плюнуть в глаза тому Мухе за его выверты, но ему теперь что — плюй не плюй, все одно он свое уже получил. Сполна. Эх, нагородил он дел, а теперь за него отдувайся.

— Короче так, Димон, — подытожил Мамай, когда тот закончил рассказывать про художества старого вора. — Дело такое. Ты, считай, в рубашке родился. Если бы ты не поехал сегодня эти гребанные подвалы искать, то, скорее всего, разговаривал бы уже с ангелами. Улавливаешь?

— Сам так думаю.

— Правильно думаешь! И чует мое сердце, что так просто от нас эти гады не отстанут. Хочется им, ну хочется до нашего горла добраться! А мне этого совсем не хочется. Ну не хочется мне, чтобы из тебя кишки вынули. Или, как Муху, научили плавать кверху килем.

— Мне тоже не хочется.

— Не сомневаюсь. Короче: надо нам первыми до них добраться.

В комнату вошел один из телохранителей.

— Мамай, там Рыжий пришел. Говорит, срочно.

— Давай Рыжего, — с неудовольствием откликнулся Мамай. Он любил говорить длинно и солидно, и, наоборот, не любил, когда его перебивают.

Рыжий был хрупким малым с каким-то дефектом в лице, отчего смахивал на слабоумного. Но идиотом он не был, и то ли за счет своей внешности, то ли просто таким артистом уродился, Рыжий умел налаживать отношения с самыми разными людьми, и те из жалости к нему, что ли, снисходили и немало помогали. Может, им приятно было общаться с тем, кто не представлял явной угрозы и вообще больше походил на сироту, Богом обиженную, чем на члена преступной группировки. При его хлипкой внешности и неубедительной физиономии ни на роль сборщика дани, ни на роль боевика он не годился. Ну выпусти такого на рынок — смех один. Если только из жалости будут подавать, как убогому. Так уж сложилось, что Рыжий был у Мамая кем-то вроде разведчика. Во всяком случае, именно через него поступало немало информации.