С первых дней командования новый командарм приступил к изучению частей своей армии. У Фрунзе уже тогда сложился взгляд на вещи, которому он следовал всю жизнь: «Сначала изучи, а потом действуй».

Состояние армии, которое застал Фрунзе, оказалось весьма неутешительным.

За несколько дней до вступления Михаила Васильевича в командование частями 22-й и 25-й дивизий [9] , входивших в 4-ю армию, был взят Уральск. Все же некоторые части не были устойчивы. Большую тревогу вызывала 22-я дивизия 4-й армии. В полках этой дивизии эсеры вели открытую агитацию против советской власти. Под влиянием эсеровской агитации в Покровско-Туркестанском полку один за другим были убиты командиры полков. Когда в расположение 22-й дивизии прибыл член Реввоенсовета 4-й армии товарищ Линдов, чтобы принять меры для оздоровления частей, его предательски убили вместе с двумя красноармейцами. При переходе белоказаков в контрнаступление Покровско-Туркестанский полк вступил в переговоры с врагом. Полк был разоружен, но все это свидетельствовало о том, что политическая работа в частях почти не велась. Возникшая из местных формирований, армия не изжила партизанщины, а слабость политической работы позволила эсерам развернуть свою контрреволюционную деятельность. Сказывалась предательская политика Троцкого. Преступно нарушая директивы Центрального Комитета коммунистической партии, Троцкий допустил в армию кулаков и торговцев, назначил ненадежный командный состав. В результате преступных действий Троцкого и его ставленников целые роты и даже отдельные полки, обманутые изменниками, переходили на сторону белых.

Фрунзе приказывает прекратить все формирования вне крупных соединений. Для создания передовой части, образцовой для остальных, он добивается передачи в его распоряжение 1-й бригады 25-й дивизии и, предполагая влить в нее Иваново-Вознесенский рабочий полк, на этой основе приступает к новому формированию дивизии.

После взятия Уральска 4-я армия находилась в пассивном состоянии. На это ее обрекала директива фронтового командования: «Обеспечение путей, ведущих с юга и юго-востока на Самару — Сызрань».

Беседы, которые Михаил Васильевич вел с командирами, бойцами при каждом удобном случае, убеждали его, что эта пассивность, подрывающая боеспособность частей, может окончательно деморализовать армию. Фрунзе видел свою задачу не в том, чтобы руководить обороняющимися частями; он должен был вести их в наступление для разрешения основной задачи — разгрома врагов пролетарской революции. Между тем в штабе занимались пустым бумагописанием; в частях, разбросанных по деревням, кое-как велась сторожевая служба.

В штабе армии с изумлением наблюдали за действиями командарма. Спокойствие, уверенность и неутомимость, соединенные с внимательным отношением к человеку, — все это показывало, что Фрунзе является образцом военачальника нового типа. Вся предыдущая жизнь Михаила Васильевича: его революционная работа в большевистском подполье, постоянное и систематическое изучение военных вопросов, боевая работа в 1917 году, организационная военная работа в Иваново-Вознесенске и на посту ярославского окружного комиссара — была большой военной школой.

И друзья, и недоброжелатели из окружения Фрунзе увидели в нем новую силу, человека, сумевшего разобраться в неблагоприятной, противоречивой обстановке и с упорством взявшегося за преодоление слабой боеспособности частей.

М. В. Фрунзе решает перейти к активным боевым действиям, чтобы закалить части в боях. 7 февраля Фрунзе отдает приказ дивизиям овладеть двумя хуторами — Круглоозерным и Барбастау. Этот первый оперативный приказ, хотя и ставил скромную боевую задачу, имел большое тактическое значение для положения армии.

Когда Фрунзе донесли, что части выполнили приказ и хутора Круглоозерный и Барбастау заняты, он не удовлетворился этим сообщением, но обратился к внимательному изучению характера операции. Он потребовал не только точных донесений, как решалась операция, с каким врагом пришлось иметь столкновение, но непосредственно в частях беседовал с командирами и бойцами. Знакомясь с тем, в каких условиях живет часть, каков ее социальный состав, какие нужды и запросы волнуют бойцов, насколько им ясны перспективы великой борьбы, командарм постигал то, чего не было в докладах и рапортах, за шаблонной формой которых не видно было людей — самого ценного и основного капитала армии.

Фрунзе накапливал материал, нащупывал рычаг, поворотом которого можно будет поднять армию на ту высоту, которой требовала партия, родина. Главный упор в эти дни Фрунзе делал на политическую работу в частях — этот участок был наиболее запущен. Он требовал от политработников отказа от агитации вообще, а предлагал использовать богатейшие факты окружающей действительности, наиболее близкие и понятные красноармейцам. Михаил Васильевич указывал начальникам и комиссарам верный путь для завоевания авторитета и доверия бойцов — действовать личным примером.

Фрунзе отдавал себе отчет, что работа по поднятию боеспособности армии предстоит длительная и упорная. И он продолжал изучать свою армию, чтобы ею командовать. Но параллельно с этим он углубленно изучал военно-политическую обстановку всего фронта.

Красные части продолжали отступать к Волге…

Авантюристические планы Троцкого, требовавшего движения на запад, приводили к тому, что для Восточного фронта не только не уделялись резервы, но даже предполагалось снять с него некоторые части для Западного фронта. Исходя из вредительских установок Троцкого, его ставленники на Восточном фронте легко мирились с отступлением. Это дало возможность белым взять инициативу в свои руки и наносить удары то в одном, то в другом направлении.