– Знаете, я бы замок хотел купить. Мой друг купил замок за 100 тысяч долларов во Франции, красивый такой.

– Мы вам дадим замок, оформим символически, чтобы вы купили, но вы должны восстановить его таким, каким он был в пятнадцатом веке. Государство будем вам тоже помогать, но все-таки деньги будут ваши вкладываться. Единственное, вы не имеете права ничего нарушить в архитектуре – все как было, один к одному. Если что-то не так, будем штрафовать, так как закон нарушать нельзя.

– Хорошо, я подумаю.

Шло время, я как-то перестал думать о покупке замка во Франции и вдруг вижу в Шотландии замок моей мечты, полуразрушенный. Я заглядываю туда – там гобелены висят, лампы, стекла, правда разбитые. Очень красивый. И я дальше не иду. Я его обошел, несколько раз… Там еще был пруд…

А до этого я увидел во сне пруд, который был очень красивый – с дельфинами, фонтанами, но он тоже был заброшенный. Я вернулся к другу, он нашел дорогу в какую-то деревню и сказал, что нас там обещали подвезти. Мы дошли до этой деревни, и нас довезли до нашей машины. На следующий день я связался с администрацией по поводу покупки этого замка. Мне сказали:

– Можете сломать, реконструировать, как хотите, нам не важно. Можете купить этот участок.

Сумма была относительно небольшая – 75 тысяч фунтов, и я не глядя купил. Я хочу восстановить его. Сон был один к одному с этим замком.

– Удивительный сон. Во сколько лет он вам приснился первый раз? – спросил я.

– Наверное, лет в двенадцать-тринадцать.

– Как часто сон повторялся?

– Один раз. Я просто его запомнил. Есть вещи, когда ты видишь что-то и забываешь, а потом видишь места похожие и вспоминаешь.

– Вы уже написали картину с этим замком? – поинтересовался я.

– Нет, картину я еще не написал. Я нарисовал этот замок, сделан, так сказать, графический портрет, но картин я не писал с него.

– Вещие сны вам часто снятся?

– Вещие сны, как и каждому человеку, мне снятся. У меня уходил папа, он лежал в больнице, я приехал в Ульяновск и сидел какое-то время с ним. Мне говорят: «Он так может неделю лежать, поезжайте, отдохните». Я действительно вымотался. Поехал в гостиницу, лег и заснул. И через час, наверное, мне снится, что мимо меня пробегает черная кошка. Я иду, а она пробегает. Я просыпаюсь, смотрю на часы: четыре часа утра. И я опять засыпаю. Где-то часов в пять звонок: «Час назад умер ваш папа». Я поехал в больницу, его уже не было. Я пожалел, что не был с ним рядом. Вот такие вещи, они предсказывают какие-то события. Я это очень чувствую и часто через сон домысливаю, что может произойти, и действительно происходит приблизительно то, что я и предполагал.

– Судя по тому, что вы рассказываете, через сон вам дается очень много информации, которая доступна не каждому человеку. Это, может быть, как-то связано с вашими предками? Ведь у вас необычный, очень сильный род.

– Когда я был маленьким, я рисовал в тетрадях замки, дворцы, потом я купил замок, теперь хочу его восстановить. Полтора года назад у меня была одна девушка с Первого канала. Кажется, они делали фильм о гениях. Фильм так и не вышел, но она мне рассказала историю. За пару лет до встречи со мной она была у Тонино Гуэрры в Риме. Был небольшой прием у него дома. Там был один кардинал, который сказал ей:

– У вас есть русский художник Никас, род которого идет от Кантабрийских монахов, – и рассказал ей всю историю, которую тоже знал.

Кардинал проверял по книжкам, что мои предки выехали в Москву в XVI веке проповедовать католицизм и там остались. А я по летописи знаю, что мой далекий предок в 1666 году по приглашению некоего Богдана Хитрого приехал в некую местность, освятил ее на семи холмах и назвал ее Симбирском. И вот, до моего деда, которого репрессировали, все были священниками. У нас был портрет, который не особо волновал меня, к тому же я в 16 лет уехал из дому в Одессу, поступать в мореходку. Когда я вернулся в Ульяновск, папа уже последний год доживал. Я попросил у него этот портрет. Он достал его с чердака, показал мне и сказал:

– Это наши предки.

Я отреставрировал его. На портрете был человек, похожий как две капли воды на моего брата Сашу, которого, увы, уже нет в живых. Это был портрет монаха XVI века, в одежде средневековых монахов-кантабрийцев.

– Скажите, Никас, а монахи приходят во сне? – спросил я и с любопытством посмотрел на художника.

– Бывает, во сне приходят монахи, мы с ними беседуем, философствуем.

– Удивительно! – воскликнул я.

– Скажите, при этом у вас присутствует страх Божий? – спросила Альбина.

– Нет, только спокойствие. Вы знаете, я же из рода священников. А если один священник, то это на семь родов намолено. По моей летописи их 12, поэтому я думаю, что у меня нет такого. Есть предупреждение, но нет опасности, всегда есть выход или подсказка, анализ, который ты получаешь во сне и в жизни пытаешься расшифровать и найти ответы.

– Может быть, расскажете про такой сон, когда вы с монахом беседовали? Что потом происходило в вашей жизни? – задал следующий вопрос я.

– Я помню, как-то монах привел меня в один дом, и там была одна комната, в которую он не хотел, чтобы я входил. Он говорил: «Еще рано, еще рано». Через какое-то время я попал в аварию. Это было 10 лет назад. Мне открылась эта комната в течение 10 секунд, и там стоял ангел, который сказал: «Все будет нормально». Я разбился, был перелом, а нерв не был задет. Потом мне приснился сон, я вышел на какую-то площадь, стоит огромное количество людей и смотрит на небо. Разные люди. Я подошел к какому-то человеку и спросил: «Что это такое?» Он ответил: «Мы ждем вестей из Парижа». Проснувшись днем, я узнал, что принцесса Диана разбилась.