Внезапно что-то скрипнуло у него под ногой. Наклонившись, лекарь поднял разбитую линзу, оправленную в запачканное кровью медное кольцо. Он не сразу понял, что оказалось у него в руках.

Это был окуляр брата Йоханнеса. Тот самый, который монах надевал вчера в аптеке.

Не успел Симон повернуться к Магдалене, как в дверях появились два бенедиктинца в черных рясах. Оба уставились на мертвого Виталиса у себя под ногами, и лица их побледнели от ужаса.

– Пресвятая Богородица, что здесь произошло? – простонал один из них.

Его более молодой собрат взглянул на Магдалену и перекрестился.

– Ведьма! – завопил он и упал на колени. – Ведьма погубила добрых братьев наших Виргилиуса и Виталиса… Отец на небесах, не оставляй нас!

– Ну, это не совсем так, – осторожно произнес Симон из темноты, отчего оба монаха испуганно вскрикнули.

– Ведьма и ее пропахший серой братец! – запричитал теперь старший. – Конец пришел нашему миру!

Они с воплями бросились к монастырю, где уже зазвонили в колокола. Симон беспокойно повертел в пальцах разбитый окуляр. Судя по всему, придется ему написать свой отчет заново.

Глубоко в убежище человек прочел послание, которое ему только что передал помощник. Губы его растянулись в тонкой улыбке. Они обнаружили мертвого подручного, увидели беспорядок, и часовщик пропал – все прочее не заставит себя ждать.

Единственное, что мешало, это заумный цирюльник и его проклятая подруга. И чего им вздумалось всюду разнюхивать? Что, если женщина обнаружила что-нибудь на башне? И зачем ее муж ошивался вчера у пруда? Оба они походили на докучливый фурункул, который болел и чесался. Опасность хоть и небольшая, но ощутимая. Он решил понаблюдать за ними до поры до времени. Человек этот по опыту знал, что делать с больными чирьями.

Их нужно срезать.

Исполнившись прежним спокойствием, он прошел к тяжелому дубовому столу, заваленному книгами и пергаментами. Некоторые из них были привезены из далеких стран, названия которых простым людям ни о чем не говорили; некоторые написаны вязью и рунами, а одна из них – даже кровью. Все они призваны были пролить свет на тайну, столь древнюю, что она восходила к самому началу человечества. К началу верования, когда некий одетый в шкуры пещерный житель взял в руки гладкий камень, кость или череп, опустился в конце концов на колени и поцеловал его.

Одна лишь вера способна вдохнуть жизнь в неодушевленный предмет.

Человек склонился над книгами, закрыл глаза и провел рукой по написанным кровью строкам. Где-то в этих книгах была сокрыта разгадка.

Он чувствовал: чтобы ее найти, придется пролить больше крови.

И часа не прошло, а Симон уже стоял перед монастырским советом, собранным в так называемой господской части на третьем этаже. За длинным столом в конце комнаты сидел настоятель Маурус Рамбек, по правую его руку расположился заместитель и приор брат Иеремия, далее – келарь, наставник послушников и кантор, исполняющий также обязанности библиотекаря. Все они мрачно и с укоризной взирали на лекаря, как будто было уже доказано, что он как-то связан с ужасным убийством.

Симон сглотнул. Казалось, он уже чувствовал под ногами жар кострища и в это мгновение позавидовал Магдалене, которой запрещено было, как и всем женщинам, заходить в здание монастыря. До окончания допроса монахи посадили ее под замок в соседнем строении. Самому Симону лишь пару минут удалось поговорить с настоятелем с глазу на глаз, затем появились прочие члены совета.

– Любезные собратья… – начал настоятель дрожащим голосом.

Симон заметил, что вид у отца Мауруса был в отличие от предыдущей их встречи испуганный и даже растерянный. Рамбек беспокойно облизнул мясистые губы.

– Я собрал вас потому, что в рядах наших произошло убийство, столь ужасное и таинственное, что мне трудно подобрать слова…

– Дьявол! – перебил его келарь, толстый монах, тонзуру которого обрамляли лишь несколько жидких прядей, искусно уложенных на лысине. – Дьявол забрал этого женоподобного Виталиса и колдуна Виргилиуса заодно! Сколько раз я убеждал его прекратить эти дьявольские эксперименты. Вот сатана и прибрал его к рукам!

– Брат Экхарт, я запрещаю тебе говорить так о нашем собрате! – гневно перебил его настоятель. – Брат Виргилиус исчез, больше мы ничего не знаем. Кровь в его мастерской позволяет лишь заключить, что и его постигло несчастье. Господи, быть может, он мертв, как и Виталис…

Маурус Рамбек не договорил и крепко сомкнул губы. Он явно был взволнован.

– Нам следует ожидать худшего, Маурус, – пробормотал кантор и библиотекарь, сидевший на самом краю. Волосы у него были белоснежные, лицо избороздили глубокие морщины, что придавало ему сходство с высушенной сливой. – Разрушения указывают на то, что в доме шла ожесточенная борьба. Вот только по какой причине?

Он недоверчиво взглянул на маленького лекаря.

– Полагаю, самое время цирюльнику сообщить, что он увидел, – заговорил тощий приор, крючковатый нос и колючие глаза которого напоминали Симону орла.