Владик трясся сквозь лес в «газике», вздымаясь на ухабы проселка и падая вниз. В связи с бессонной ночью и родами жены в организме было полно адреналина, поэтому мысли и идеи приходили в голову необычные, яркие, контрастные. Например, не попроситься ли ему в астронавты? Здоровье у него вроде хорошее, образования хватает. Прямо так сейчас и сказать здешнему начальству: «Испытайте меня!»

Солдатик оборвал его мечтания, подвезя к двухэтажному корпусу. Занятие начиналось вот-вот, они спешили, поэтому Владик так и не разглядел здание. Что это была за архитектура? То ли барачная, недавней постройки, то ли чудом сохранившаяся и переделанная помещичья усадьба. (После лекции ему и вовсе окажется не до осмотра.) Вокруг дома кипела работа – так всегда бывало в тогдашнем Союзе, если решение создать нечто принималось на самом верху. Десятки солдатиков одновременно рыли траншею, ставили столбы для линии связи, мостили дорогу, заливали бетон для фундамента новых зданий. Грязища, как обычно на российской стройке, царила страшная. На крыльцо сквозь нее были переброшены две доски. Владик взбежал по ним и бросился на второй этаж. Солдатик спешил впереди, показывал ему путь.

В обыкновенном классе, с партами в два ряда и черной школьной доской, сидели человек двадцать молодых офицеров. Примерно его возраста, в летчицкой форме. Один майор, пара капитанов, пара лейтенантов. А практически все остальные – старлеи. Необычным было то, что преподавательское место занимал генерал – немолодой, лет пятидесяти, тоже в летчицких погонах и с Золотой Звездой Героя на груди. На вошедшего штатского глянул сурово, выразительно посмотрев на свой наручный хронометр. «Смотри-смотри, – усмешливо подумалось Иноземцеву, – я не опоздал, до положенного срока еще две минуты, я часы утром по сигналам точного времени поверял».

– Товарищи офицеры! – скомандовал генерал, не протянув Владику руку. Все молодые летчики охотно встали, громыхнули крышками парт. – Представляю вам инженера с завода, который создает технику, на которой вам придется работать. Его зовут… – генерал вопросительно повернулся к молодому человеку.

– Иноземцев Владислав, – представился он и добавил: – Дмитриевич.

Если бы Владик не был настолько поглощен новой для него ситуацией – предстоящей лекцией перед молодыми военными, он бы заметил, как в момент, когда он представился, дрогнуло лицо генерала и насколько внимательней стали глаза, рассматривающие его.

«Не может быть! – подумал Провотворов. – Иноземцев?! Муж?! А почему бы и нет, спрашивается? Они с ним в одном КБ работают, Галя говорила. Господи, кто он такой? Мозгляк, мальчишка, стиляга! Ишь, белая рубашечка, галстучек-шнурочек. Щенок! Я в его годы уже сотни часов налетал, из горящего самолета дважды прыгал, эскадрильей командовал. Мне орден Красного Знамени перед строем полка вручали! А этот? Пижон! И Галя выбрала его?! Да я его без хлеба скушаю!»

Эти мысли пронеслись вихрем, и Провотворов промолвил:

– Вы, товарищ инженер, начинайте свою лекцию, занимайте место у доски, вам дается два академических часа с перекуром пять минут. Товарищи офицеры, без команды передаю слово товарищу Иноземцеву.

И генерал – красивый, седовласый, стройный, прямой – вышел из класса.

– Садитесь, товарищи, – проговорил Владик. Громыхнули крышки парт, летчики дружно уселись. Двадцать пар глаз с любопытством его рассматривали. А он ничуть не волновался – не одну ведь лекцию прочитал в стратосферном кружке в институте. И по школам, близлежащим к вузу, много раз открытые уроки проводил. А главное, разве могли сравниться переживания из-за лекции двум десяткам молодых офицеров с его сегодняшним волнением за Галю и будущего наследника, которое бушевало в груди! Своими обостренными чувствами он видел и запоминал открытые, умные, выжидательные лица летчиков. Сразу бросилось в глаза, какие они все без исключения маленького роста и худенькие. Намного ниже его, хотя и он не богатырь. Но эти были, как специально, ростом с его Галю, а кое-кто даже меньше. Их специально отбирали поменьше габаритами, сообразил Владик, чтобы лишней массой «Восток» не перегрузить.

– Товарищи офицеры, – начал он, – я хотел бы вам рассказать, как будет происходить ваш полет на создаваемом нами изделии и какие возможны в ходе его осуществления трудности и препятствия, которые вам придется преодолеть. Итак, начнем. Первый этап полета – это вывод космолета, которым вы будете управлять (он решил придерживаться терминологии Феофанова, а не Королева: космолет, а не космический корабль), на орбиту вокруг Земли. – Он нарисовал на доске мелком шар – Землю, палочку-ракету и пунктир – ее путь от старта до орбиты. Продолжил: – В ходе старта космолет и все, что находится внутри него, подвергается перегрузкам, как установлено, до четырех-пяти «же». Более того, если вдруг не сработают двигатели третьей ступени, космолет может, не выйдя на орбиту, совершить аварийную посадку по баллистической траектории, и в этом случае перегрузки могут достичь двадцати «же». – Тут он вспомнил, как Феофанов просил его быть с будущими астронавтами попроще, и пояснил: – «Же» – это ускорение свободного падения, и оно составляет в зависимости от широты местности около девяти целых и восьми десятых метра на секунду за секунду.

На лице летчика, сидевшего за второй партой, красивом и женственном, заблистала улыбка:

– Товарищ лектор! – воскликнул он с места самым невинным тоном. – Вы нам еще про дважды два четыре расскажите – вдруг мы не в курсе.

Класс грохнул. Владик покраснел и быстро понял: испытатели далеко не так просты, как кажется, и если у них, может, не хватает образования, то с мозгами и юмором все в порядке. А этот старлей наверняка неформальный лидер коллектива: весельчак, юморист, сангвиник. Такому палец в рот не клади.

– Простите, кто это сказал? – Иноземцев сделал вид, что не разглядел.

Старлей послушно встал, стукнула крышка, на его лице заблистала улыбка.

– Старший лейтенант Гагарин! – представился он.

– Я понял смысл вашего замечания, товарищ старший лейтенант, – повинился Владик, – а именно: вы совсем не дураки и люди образованные. В дальнейшем не буду делать ни вам, ни другим товарищам офицерам никаких скидок. Можете садиться.

Аудитория откликнулась одобрительным гулом и смешками.