Потом замер и гул, а вместо него из динамика раздался глухой голос мужчины, говорившего с явным ирландским акцентом.

— Мери, — произнес голос, — ты слышишь меня, Мери? Это я, Патрик. Скоро я приду за тобой… Приготовься, Мери…

И почти сразу вновь зазвучала музыка. Заключительные аккорды все той же известной баллады.

Миссис Гартер застыла, вцепившись руками в подлокотники кресла. Боже праведный! Голос Патрика! Патрик говорил с ней… Конечно же, это галлюцинация. Она, должно быть, задремала на минутку, и все это ей пригрезилось. Старая леди, возможно, впервые в жизни почувствовала приступ страха. Что же говорил голос? Что значит «приготовься, Мери, скоро я приду за тобой»? Предупреждение или предзнаменование? А если галлюцинация — предвестник приближающейся смерти? В конце концов, ей уже много лет и сердце у нее очень слабое…

— Да, это предупреждение, — пробормотала миссис Гартер, с трудом поднимаясь на ноги. — Зря, выходит, я тратилась на лифт…

О случившемся она не сказала ни одной живой душе, но следующие два дня была грустна и задумчива.

А на третий день все повторилось. Снова старая леди была одна в своей комнате и опять во время концерта приемник зловеще умолк. На этот раз голос Патрика звучал как будто из-под земли, но каждое слово буквально врезалось в ее смятенное сознание.

— Это опять я, Патрик, — тихо, но очень отчетливо произнес голос. — Я снова говорю с тобой, Мери… Я приду и возьму тебя с собой… Теперь уже очень, очень скоро, Мери…

И снова щелчок, треск, помехи и сразу же после них — оглушительный грохот джазового оркестра.

Миссис Гартер взглянула на часы. Нет, на сей раз она не спала. И действительно слышала голос Патрика, говорившего с ней. В смятении она стала лихорадочно вспоминать все, что рассказывал ей Чарлз о волнах и электричестве. Племянник в своей лекции упомянул какие-то сверхъестественные явления. Ясно лишь одно: Патрик, без сомнения, говорил с нею и старался подготовить ее к тому, что должно было очень скоро произойти.

Миссис Гартер позвонила служанке.

— Элизабет, — сказала миссис Гартер, когда та появилась в комнате, — ты помнишь, что я тебе говорила? Левый верхний ящик, он заперт, и открыть его можно только длинным ключом с белым брелочком. Там уже все приготовлено.

— Приготовлено, мэм? Что приготовлено?

— Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду! Там все для моих похорон. Кстати, ты сама помогала мне укладывать вещи, так что не прикидывайся!

— Не думайте об этом, мэм! Ради бога, не думайте об этом!

— Рано ли, поздно ли, но это произойдет с каждым, — философски заметила миссис Гартер. — Мне ведь далеко за семьдесят, Элизабет… Ну, ну, не дурачься! Если собираешься реветь, это твое личное дело, но только не здесь, слышишь? Не здесь!

Прижав к глазам платок, Элизабет побрела к двери.

— Старая, глупая, но такая добрая… — пробормотала миссис Гартер. — Интересно, сколько я ей оставила, пятьдесят или сто? Надо бы оставить сто…

Старая леди не стала мучиться, вспоминая, какая сумма указана в завещании против имени Элизабет. Вместо этого она на следующий день написала своему адвокату и попросила прислать ей документ, чтобы еще разок просмотреть его.

В тот же день Чарлз ошарашил тетку странным известием.

— Тетя Мери, — спросил племянник, — скажите, чей это портрет висит у вас в угловой комнате? Я имею в виду того малого с каштановой бородой и бакенбардами.

— Это твой дядя Патрик в молодости, — сухо ответила миссис Гартер.

— О, простите, тетя, я не хотел… Вы понимаете, я как раз думал…

— Что ты думал? — раздраженно осведомилась старая леди.

— Нет-нет, тетушка, ничего, я так просто…

Миссис Гартер не стала настаивать, но через несколько часов возобновила разговор, спросив:

— И все-таки, Чарлз, что заставило тебя задавать все эти вопросы о портрете твоего дяди?

Чарлз удивленно вскинул брови.

— Но я же говорил, тетя! Ничего особенного. Просто какая-то абсурдная фантазия.

— Чарлз! — резко оборвала его старая леди. — Я настаиваю на полной искренности.

— Ну хорошо, тетя, я скажу… Мне кажется, что я его уже видел. Вы понимаете, кого… Этого человека с картины. Вчера я подъезжал на машине к дому, и мне почудилось, будто он выглядывает из окна угловой комнаты. Должно быть, просто свет как-то странно преломился. Элизабет сказала, что комната пустует, и когда я туда вошел, то увидел эту картину на стене. Наверное, я видел ее и раньше и подсознательно запомнил, а потом она всплыла перед глазами в виде человека в окне…

— Ты сказал, в окне угловой комнаты?

— Да, а что? Это имеет какое-нибудь значение?

— Да нет, не имеет… — пробормотала миссис Гартер и почувствовала неприятный холодок под ложечкой: угловая комната когда-то была гардеробной ее покойного супруга.

В тот же вечер, когда Чарлз снова ушел к друзьям, миссис Гартер села слушать приемник, дрожа от нетерпения. Если и в третий раз она услышит таинственный голос, значит, между нею и каким-то другим, незнакомым миром существует загадочная связь. Несмотря на сильное волнение, старая леди почти не удивилась, когда передача оборвалась и после нескольких секунд напряженной тишины из динамика раздался знакомый голос, четко, старательно выговаривая каждое слово: