— Это кого же?

— Арахнидов, к примеру.

— Так это ж и есть звери! — воскликнул Фили. — Хуже даже — чудовища!

Герцог покачал головой:

— Самцы арахнидов и вправду думать не умеют… А вот у самок разума на десятерых хватит. Если бы люди не пытались уничтожать их везде, где увидят, может быть, наши народы могли бы жить в мире…

— Ну да! — Родерик аж крякнул. — Рассказывай! Людей они жрут за милую душу и гномов также! Если поймают, конечно. А про скот ворованный я уж и не говорю!..

— Подожди, подожди! — остановил его Дэвид. — Помните, что нам Симелист рассказывал?

— А что?

— Да то же самое он говорил!

— Врал знахарь без стыда и совести, — уперся Родерик. — Еще вспомни, что врал он, будто пауки эти писать и читать могут!.. Да можно ли в это поверить, когда не всякому человеку или даже гному грамоту постичь удается?!

— Но это правда! — воскликнул герцог. — Я сам с ними таким образом общался. Говорить они не умеют, но нашу письменность осваивают очень быстро. У меня давно была мысль выделить им где–нибудь территорию для поселения… Желательно — поближе к границам с майрагинами…

— Экий ты шутник!.. Да если даже и допустить, будто грамоту они разумеют, как же можно таким чудищам–то доверять?

— А они не умеют врать. Просто не знают, как это делать.

— Ниче, научатся…

— Не думаю. Сколько уже лет бок о бок с людьми живут — и до сих пор не научились… Майрагины, кстати, тоже не лгут никогда — но только по другой причине. У них свои представления о чести есть…

Наемники заржали.

— Во врет!

— Давай, рассказывай!

В это время вернулись Алабирк и Талеминка.

— Что, байки травим? Веселимся вовсю?..

— Ага! — Фили положил руки на живот. — Герцог грит, что, мол, майрагинам доверять можно!

Талеминка посмотрела на Ратхара как на душевнобольного и покрутила пальцем у виска.

— А кто эти майрагины? — спросил Дэвид. — Вы столько о них говорите…

— Неужели никогда не слыхал? — удивился Родерик. — И про арахнидов не знаешь, и про этих…

— Я нездешний, — напомнил Дэвид.

— Ах, да… Ну да… Ну вот. Народец такой северный. В горных долинах живет, а перед горами теми, значит, Приграничье и есть…

— Мои владения, — заметил герцог.

— …на людей похожи, — продолжал Родерик. — Только злобные очень. Темноволосые, морды ихние, значит, чуть посмуглее будут…

— Ростом ниже человека, но очень ловкие, — сказал Ратхар. — Тонкие в кости. Глаза устроены иначе, чем у людей. Яркого света не любят, а вот ночью или в сумерках видят очень хорошо. Живут в несколько раз дольше, чем люди… Некоторые их колдунами считают, но это вранье… Они мастера засады устраивать… Умеют так слиться с деревом или камнем, что рядом пройдешь — не заметишь… Поэтому, когда война в Приграничье начинается, всегда собак с собой берем… Собаки их чуют…

— А хочешь я тебе получеловека–полумайрагина покажу? — подмигнул Фили землянину, кивнув в сторону Янгана. — Вон он сидит, полюбуйся!

— Закрой пасть! — процедил Янган, с которого мигом слетела вся его неизменная веселость.

— Это правда? — спросил Дэвид. — Но чего тут стыдиться? Вон герцог утверждает, что на севере…

— Срать я хотел на него и на всех остальных «благородных»! — Янган перевел тяжелый взгляд на Дэвида. Челюсти наемника были сжаты, в глазах притаилась злоба.

Повисла пауза.

— Моя мать была с севера… — отвернувшись, неохотно сказал Янган.

— Попала в плен? — тихо спросил герцог.

Янган кивнул.

— Ей удалось бежать… В деревне ее называли майрагинской подстилкой… Говорят, она покончила с собой вскоре после моего рождения.

— Необычная… редкая история… — сказал Ратхар.

— Редкая? — взвился Янган. — Да что ты, аристократ паршивый, знаешь о жизни в…

— Редкая потому, что почти никому не удается бежать из плена, — холодно оборвал его Ратхар.

Наемник сник.

— И знаю я достаточно… и о майрагинах, и о том, как живут простые люди в Приграничье, — закончил герцог.

— Ну, вот и договорились, — сказал Родерик. — А то врал–то, врал! Мол, майрагины чуть ли не рыцари все поголовно… Вот правда и всплыла!

— А ты думаешь, когда идет война, мы с женщинами из их народа поступаем иначе?.. — Герцог пожал плечами. — Тяжелый поход, постоянное ожидание смерти, застарелая ненависть… Мы только в плен их не уводим, а в остальном — все то же самое. Наши солдаты попользуют их женщин, а потом сразу же и убивают.