Три женщины – те самые увиденные мною фигуры – порхают вокруг, словно птицы. На головах у них яйцевидной формы капюшоны из черного шифона, прорезанные кривой линией ниже кончика носа. Отверстия для глаз размером с серебряный доллар. Одеты женщины в черные болеро, под которыми видны черные бюстгальтеры, или скорее черная кожаная упряжь, которая оставляет грудь открытой.

Одна из женщин достает ножницы и одним плавным движением разрезает на мне платье от горловины до края подола. Я ощущаю холодное прикосновение стали, как будто по мне от шеи и до живота пробежала струйка ледяной воды. Разрезанное платье падает на пол, словно занавес чародея. Моя розовая кожа покраснела от духоты. Еще один взмах ножниц – и мои трусы разрезаны на бедрах. Я отчаянно извиваюсь, я не хочу быть голой у всех на виду. Первая женщина отступает назад. Ее место занимают две другие, как будто вся эта сцена с моим участием заранее отрепетирована. Одна наносит мне на соски краску, вернее, красит их губной помадой, которую затем втирает мне в кожу. Теперь соски ярко-алые, чем-то напоминают осенние дубы, пламенеющие на фоне серебристо-голубого неба во время моих вечерних прогулок по парку.

Другая пользуется металлической щеткой, какой чистят собак, чтобы причесать тугие локоны у меня между ног. Тонкие металлические стержни царапают мне кожу. Кровь приливает к голове, перед глазами все плывет. Три женщины встали вокруг меня – две по бокам, одна впереди, – закрыв лица огромными веерами из павлиньих перьев. Одна за другой, они по очереди опускают веера, проводят ими по моему телу и поднимают снова.

Сначала одна, затем другая, за ней третья. Опускают, проводят, поднимают. Опускают, проводят, поднимают. Они касаются веерами моих рук, подмышек, грудей, низа живота. Я ощущаю, как чувствительность моей кожи усиливается, я воспринимаю каждое тончайшее волокно, что прикасается к ней, предвкушая каждое последующее прикосновение, словно знаю, на какой участок тела опустится следующий веер.

Веера овладевают моим телом, и все, что я вижу, – это глаза, яркие глаза на концах перьев, голубые, карие, зеленые. Они поглаживают меня, трепещут надо мной, погружая в транс. Они делятся и множатся, их уже тысячи, если не больше, и все они смотрят на меня. Голодные глаза. Они мечтают поглотить меня. И мне тоже этого хочется, как не хотелось ничего другого в жизни.

Раздается звонок. Три женщины мгновенно отступают от меня. Публика в зале затихает. Я вновь ослеплена светом, я плыву навстречу ему в тишине, через пространство, отделяющее желание от бытия.

Передо мной появляется мужчина, встает возле ножек кресла. На мужчине – маска Арлекина. Она закреплена у него на ушах и закрывает все лицо до самого рта, а боковые части завернуты вокруг головы. Маска сделана из чего-то, что похоже на обожженную кожу, из которой вылеплен нос, щеки и глазницы – как будто на лицо надели лицо другого человека.

Его обнаженный торс, широкие плечи и мощные бицепсы четко и красиво прочерчены, как будто высечены из мрамора. Ренессансный идеал мужчины. Мой идеал мужчины. Но мне не видно – как у статуй в Ватикане – признака мужественности, который, как я предполагаю, находится там, где ему полагается быть, ниже моих гениталий, то есть вне поля моего зрения.

Мужчина подходит ко мне и, не говоря ни слова – не поздоровавшись, не представившись, без всяких предварительных ласк, – хватает мою ногу чуть выше щиколотки, слегка отклоняется назад, словно примериваясь, и входит в меня.

Он входит в меня, и публика дружно ахает. Хотя я не вижу причины ее удивления, я чувствую эту причину. Я чувствую, как открываюсь ему навстречу. Я чувствую, как он открывает какую-то часть меня, к которой никто ни разу не прикасался. Как если бы одним решительным толчком он прорвался внутрь и освободил из темницы мое желание. Мне тотчас представился нос корабля, пробивающий дорогу сквозь льды. Я знаю, что это только начало, но меня уже не отпускает вопрос, как далеко я зайду, как много я смогу выдержать, а я хочу получить все сполна. Затем мои мысли отвлекает появление еще одного мужчины. Затем еще и еще одного. Шесть, семь, восемь, девять… Они окружают меня стеной. Все в масках, голые и возбужденные. Позади них пристраиваются все новые и новые.

На сей раз не слышно никакого звонка. К моему телу устремляются мужские руки, они лапают меня за грудь, щупают мои ноги, трогают мой рот, разбрызгивая пот, который собирается у меня на животе. Сила их похоти меня пугает.

Интересно, кто они такие, эти мужчины? Откуда они взялись? Я смотрю на них и представляю, что за масками скрываются мужчины, о которых я часто фантазировала, лежа в постели. Мужчины, что дружески улыбаются мне, когда я прохожу мимо в подъезде, что раздевают меня глазами на улице, что украдкой косятся на меня в вагоне подземки.

Это те самые мужчины, что приходят ко мне в момент, когда я ночью трогаю себя, когда мои сексуальные фантазии расцветают пышным цветком, когда я чувствую самой сокровенной частью своего тела, как они занимаются со мною любовью, и ласкаю собственную грудь, представляя себе их руки. И вот теперь эти руки трогают меня. Это руки всех моих любовников, которых у меня никогда не было, но которых я всегда мечтала иметь. Руки мужчины из квартиры напротив, которые ни разу так и не прикоснулись ко мне.

И когда все это происходит со мной, я не знаю, что он присутствует здесь, сидит в зрительном зале вместе с остальной публикой и наблюдает за мной. Соседа привел друг, который, ощущая его неудовлетворенность, решил подарить ему вечер развлечений. Весьма специфических развлечений в эксклюзивном клубе, куда вхожи только самые богатые клиенты.

Как и все остальные, он тоже в маске, чтобы никто не видел его лица. Первоначальный шок, когда он видит меня, предмет своих желаний, на сцене, вскоре проходит. Его место занимает приятное возбуждение: ведь теперь он может свободно пожирать меня глазами, рассматривая мое тело с близкого расстояния и во всех подробностях, невзирая на возбуждение, которое уже владеет всеми присутствующими в зале.