Затем она поворачивается к Фредди и говорит ему:

– Да-да, папик. Давай, покажи, на что ты способен. Сделай это, Фредди, как тебе самому нравится. Ну, давай, трахни меня!

Чувак в маске ведет меня через весь зал в дальний конец комнаты, как будто выставляя меня напоказ, чтобы все мной полюбовались. Затем жестом приглашает меня в огромное старинное кресло, обтянутое красным бархатом. Я сажусь – ноги вместе, руки на коленях – как примерная ученица католической школы.

Он смотрит на меня, улыбается и стучит пальцами по подлокотнику. Ему не нужно ничего говорить. Я уже знаю, чего он хочет, чего ждет от меня. Я закидываю ноги на подлокотники и соскальзываю попой к самому краю сиденья. Он опускается передо мной на колени, берет в руки мою левую ступню и начинает большими пальцами массировать мне пятку, постепенно поднимаясь все выше и выше, как кот, что проверяет, насколько удобно кресло, прежде чем на нем устроиться.

Наконец он добирается до самого верха и гладит мне основание пальцев, затем проводит вдоль каждого из них, разводит в стороны, изучает пространство между ними. Я закрываю глаза, чтобы отключить внешний мир и сосредоточиться на каждом прикосновении, – и в следующий миг он уже целует мою стопу, жадно припадает губами к каждому пальцу, ласкает их языком.

Неописуемое блаженство. Я чувствую, как его пальцы медленно подбираются вверх по моим ногам, как ласкают мне промежность, как он указательным и большим пальцем раздвигает лепестки моего бутона. Между ног у меня мокро и липко. Я чувствую, как он неторопливыми, ритмичными движениями языком слизывает мою влагу, словно кошка, что вылизывает себе шерсть. Его маска прижата к моему клитору, ее нос трется об него, а тем временем его рот ласкает меня между ног – лижет, покусывает, сосет.

Затем я чувствую, как он проникает в меня языком. Это так приятно, что я издаю стон и подаюсь вперед, насаживая себя на его язык. Но стоило мне это сделать, как он убирает язык, дразня меня.

Он кладет руки мне на ноги, сводит их вместе и высоко поднимает, так что ступни оказываются у меня над головой, зато моя «штучка» выпирает вперед, мокрая и разбухшая, выставленная на всеобщее обозрение. Я обхватываю ноги руками, удерживая их на месте, пока он кладет одну руку мне на бедро, а второй шлепает меня между ног. Я негромко вскрикиваю, причем мне непонятно, на что, собственно, я отреагировала, на сам шлепок или на его звук, однако это дает ему повод сделать это еще раз. Он снова шлепает меня, и, когда убирает руку, я чувствую, как набухает мой клитор.

Затем я снова чувствую его рот, но на этот раз он впился мне в клитор. Он буквально затягивает его в себя, сосет, играет языком, трогает, лижет. И всякий раз, проделывая очередной цикл – сосет, покусывает, лижет, – он меняет последовательность действий, и я не знаю, что за чем последует. Но мне так хорошо, что я время от времени негромко постанываю от удовольствия.

Пока его рот занят клитором, его руки находят дырку, которая так мокра, что я уже чувствую, как из нее к анусу стекает ручеек моих соков. Мужчина не тратит понапрасну время – засовывает внутрь пальцы, исследуя мягкий холмик позади клитора. Он продолжает сосать клитор, двигая взад-вперед внутри меня пальцы, и мне кажется, что я вот-вот кончу, и я бессильна что-либо с собой сделать, даже если бы очень захотела. Чувствую, как вибрируют нервные окончания, как по телу пробегают электрические разряды, как они, словно молнии, пронзают меня. Я прижимаюсь к его рту, я чувствую его зубы, его язык, его губы, сомкнувшиеся вокруг клитора.

Затем чувствую, как он, предварительно послюнив, вводит мне в анус большой палец. Наверно, решил, что я так увлеклась, что ничего не замечу. Это тотчас с громким стуком возвращает меня на землю. Смотрю ему в глаза и твердо говорю «нет». Будь у меня возможность видеть его лицо, я бы прочла на нем разочарование, но он не настаивает, мне же глубоко безразлично, что он обо мне думает. Пусть считает меня лицемеркой. Дело даже не в том, был ли у меня до этого анальный секс, а он был. Просто есть вещи, которые я хотела бы оставить себе. И Джеку. А здесь вам не «Фак-Фэктори». Это там каждый волен делать все что угодно, там каждый за себя, будь то мужчина или женщина. Здесь ситуацию контролирую я. Здесь я отвечаю за то, приятно мне или нет, это мое право позволять лишь те вещи, что нравятся мне.

Мы меняемся местами. Он садится на диван, я взбираюсь ему на колени и медленно опускаюсь промежностью на его член. Я такая мокрая, что тот легко входит в меня по самое не могу, и теперь моя очередь заставить его стонать от удовольствия. Я поднимаюсь и соскальзываю прочь. Его член перемазан густым, белым соком, который медленно вытекает из моего влагалища и собирается на его волосатой мошонке. Я плюю себе на ладонь и беру в кулак член, влажный от моей слюны и сока, и начинаю двигать рукой вверх-вниз. Я делаю это до тех пор, пока до меня не доносится сдавленный стон – доказательство того, что я все делаю верно.

Затем вновь медленно опускаюсь на его член и подаюсь вперед, упершись ладонями в подлокотники кресла. При этом я слегка приподнимаю зад, а заодно тяну вверх и член. Я поочередно то вращаю бедрами, то скольжу вверх-вниз, и вскоре из-под его маски до меня вновь начинают доноситься глухие стоны. Руки тянутся к моей груди. Указательным и большим пальцами он зажимает мои соски, как будто хочет удержать их на месте.

Теперь уже я вошла во вкус, я мокрая и готова на что угодно. У него же, похоже, в заначке имеется еще один козырь: он хочет поделиться мною с другими. Я не знаю, откуда мне это известно, может, он подал им сигнал, но неожиданно я замечаю, что окружена со всех сторон. Вокруг выросла стена мужской плоти. Она, словно кокон, отделяет меня от остальной комнаты. Внутри нее я ощущаю себя в безопасности.

Стена подвижна. Стоит кому-то отколоться от нее, как на его место тотчас приходит другой. И мне это нравится. Чем больше, тем лучше. Я уже потеряла счет и маскам, и безымянным членам. Они подходят ко мне и склоняют головы, словно просят уделить им внимание. Я хватаюсь за первое попавшееся, до чего может дотянуться моя рука. Вскоре я вхожу во вкус, и мне хочется больше и больше. И чем больше я получаю, тем сильнее во мне голод, и он пройдет лишь тогда, когда я захочу. Я же не хочу, чтобы он проходил. Потому что секс с каждой минутой делается все лучше и лучше.