Шрифт:
Во время следствия по делу Кречетова выяснилось, что он хотел открыть школу для мужчин и женщин, с тем чтобы лучших учащихся посылать в губернии «и таким путем устроить в России вольность…»
Кречетов предрекал восстание народа в России, которое может «разрушить все власти в мгновение ока…»
Близким знакомцем Радищева в годы работы над «Путешествием» был Денис Иванович Фонвизин. Разбитый параличом, находящийся под пристальным и строгим надзором, он все еще блистал живым и острым умом, разил беспощадной иронией.
Как и Радищев, он придавал высокое значение долгу писателя, называл писателя «стражем общего блага». В одном из писем Стародума он утверждал, что писатели «имеют долг возвысить громкий глас своп против злоупотреблений и предрассудков, вредящих отечеству, так что человек с дарованием может в своей комнате, с пером в руках, быть полезным советодателем государю, а иногда и спасителем сограждан своих и отечества». И эти взгляды представлялись Екатерине опасными, «крамольными».
Грозные тучи собирались над головой еще одного замечательного современника Радищева.
В апреле 1792 года Екатерина подписала указ об аресте Николая Ивановича Новикова. Новиков без суда был приговорен к пятнадцати годам заключения в крепости. Имущество его было взято в казну. Екатерина приказала «предать огню все без изъятия» книги, изданные Новиковым, которые, по отзыву архиепископа Платона, обследовавшего по приказу Екатерины издательскую деятельность Новикова, были «самые зловредные, развращающие добрые нравы и ухитряющие подкапывать твердыни святой веры…»
Так была задавлена жизнь еще одного человека, вскрывавшего перед читателем общественные язвы русской жизни, высмеивавшего увлечение всем иностранным, разоблачавшего недостатки управления и особенно правдиво и остро показывавшего положение замученного нуждой и произволом крепостного крестьянина.
«Новиков, — писал Ключевский, — по-своему понимал задачи печатного станка и повел свое дело так, что в его лице русский издатель и книгопродавец стал общественною, народно-просветительною силой, и постигшая Новикова катастрофа произвела на русское образованное общество такое потрясающее впечатление, какого, кажется, не производило падение ни одной из многочисленных «случайных» звезд, появлявшихся на русском великосветском небосклоне…» [89]
Около 1789 пода Яков Княжнин написал свою последнюю трагедию — «Вадим Новгородский». Темой трагедии было убийство варяжским князем Рюриком Вадима Храброго, недовольного правлением чужеземного князя.
89
В. О. Ключевский, Воспоминание о Н. И. Новикове и его времени.
Княжнин был всего лишь одним из выразителей дворянской оппозиции, и тем не менее вложенная им в уста одного из героев характеристика самодержавия звучит почти с радищевской силой:
Какой герой в венце с пути не совратился? Величья своего отравой упоен — Кто не был из царей в порфире развращен? Самодержавие повсюду бед содетель. Вредит и самую чистейшу добродетель И, невозбранные пути открыв страстям, Дает свободу быть тиранами царям…Трагедия Княжнина «Вадим Новгородский» вызвала у Екатерины страшную ярость. Но Княжнин умер, и гнев царицы обрушился на его трагедию. Сенат постановил трагедию Княжнина, «яко наполненную дерзкими и зловредными против законной самодержавной власти выражениями, а потому в обществе Российской империи нетерпимую, сжечь в здешнем столичном городе публично…»
Весьма примечательно, что вскоре прошел слух, будто Княжнина перед его смертью допрашивал Шешковский, после чего Княжнин «впал в жестокую болезнь и скончался…»
У Пушкина есть запись, в которой прямо говорится, что «Княжнин умер под розгами»…
Мы привыкли представлять себе Ивана Андреевича Крылова прежде всего как создателя драгоценных басен, исполненных народной мудрости и неумирающей жизни. Но современники Радищева, да и сам Радищев знали Крылова и как писателя других жанров.
С наибольшей силой молодой Крылов проявил себя в журналистике. В 1789 году он издавал сатирический журнал «Почта духов», в 1792 году — «Зритель». Он был еще очень молод — и очень смело и резко критиковал в своих журналах основы и всю систему помещичье-дворянского государства.
Когда началось следствие по книге Радищева, было обращено внимание и на Крылова. Высказывалось предположение, не была ли напечатана книга Радищева в типографии Крылова. По выходе «Путешествия» невыясненные обстоятельства заставили Крылова закрыть типографию и прекратить издание журнала. Крылов и впоследствии не объяснил причин этого.
«Тут много было причин… — говорил он. — Полиция и еще одно обстоятельство… Кто не был молод и на веку своем не делал проказ!..»
Близок был к Радищеву его товарищ по лейпцигскому университету, Петр Иванович Челищев. Он отказался от карьеры и рано вышел в отставку с военной службы. В 1791 году он совершил большое путешествие по северу России: посетил Соловецкий монастырь, Архангельск, Холмогоры, Петрозаводск, Вологду, и оставил подробное описание своего путешествия.