– Приехали, – прервал он свой словесный поток, остановившись возле, довольно-таки. дорогого ресторана.

Швейцар попытался, было, преградить им путь, но Банько, дерзко глядя ему в глаза, произнес голосом короля, путешествующего якобы инкогнито:

– Нас ждет столик.

И действительно, столик был заказан. Несмотря на то, что внешний вид компании, мягко говоря, выходил за рамки формата ресторана, замечания им сделать никто не посмел. Трубопроводов сделал вывод, что Банько – либо, косящий под босяка, сын каких-то шишек, либо – с ним не хотели связываться.

Прежде, чем приступить к пище, Банько достал из кармана, похожий на портсигар, серебряный футляр тонкой работы, в котором лежали небольшие пилюли янтарного цвета. На крышке портсигара была эмблема: 691. Причем 6 и 9 образовывали нечто похожее на символ инь-ян, а единица создавала перпендикуляр к образованному ими кругу. Банько с Глорией взяли по одной пилюле.

– Будешь? – предложил Банько Трубопроводову.

– Что это?

– Молельная пилюля.

– Пожалуй, я воздержусь.

– Насиловать тебя мы не будем, – с недоброй улыбкой произнес Банько и убрал портсигар в карман.

– Глория говорила, что ты познал уже милость Богини? – спросил Банько, ловко разделывая свой бифштекс.

– В какой-то степени, – ответил, после незначительной паузы, Трубопроводов.

– И Богиня открыла тебе свое имя?

– Увы, – Трубопроводов развел руками.

– Истинное имя Богини – Богиня Лжей. Она ткет свое покрывало истины, которое и есть мир-который-мы-знаем.

– Так, что же, истина – это ложь? – удивился Трубопроводов.

– Все есть ложь, – хором ответили Банько с Глорией, – и это тоже.

– Как и то, что у Богини есть имя, – дошло вдруг до Трубопроводова.

– Изучая историю Истины, – вступила в разговор Глория, – мы видим, что под этим именем превозносилась любая чушь. И чем благоговейней и пафосней звучали Слова Истины, тем большей хренью оказывались они на поверку. Люди довели Истину до того, что её синонимом стала По. ень, причем, тоже с большой буквы.

– Поэтому, отрекаясь от Истины, мы поклоняемся Лжи, – вторил ей Банько.

– И это тоже ложь, – закончила речь Глория.

ИСТИНЫ НЕТ! ЕСТЬ ТОЛЬКО ВЕРСИИ, – вспомнил Трубопроводов, но вслух не сказал. После откровений в отделении милиции он решил больше молчать.

– Надеюсь, ты не откажешься посетить наш молельный дом? – поинтересовался Банько после того, как трапеза была окончена.

– До пятницы я совершенно свободен.

– Вот и отлично.

Спустя каких-то сорок минут они уже были на окраине города в районе, где жили далеко не бедные люди. Молельным домом оказался огромный дом с гектаром земли вокруг, охраной и электронными средствами слежения. Внутри шла работа: какие-то люди собирали и упаковывали компакт-диски, брошюры, листовки…

– Вот настоящий бог нового поколения, – сказал Банько, беря один из компакт-дисков, – игра!

Он преклонил перед диском колени.

– Ничто не обладает столь завораживающей властью, даже порнуха и наркота. Ежегодно мы покупаем лицензию на производство ряда наиболее популярных игр. У нас всё законно, кроме маленькой шалости. Мы дорабатываем игрушку так, что её воздействие на мозг включает поиск экстаза. Конечно, кто-то остановится на наркотиках или отправится в церковь, что, с точки зрения развития осознания, едино. Но будут и те, кто сумеет прорвать эту паутину и сможет найти след Богини.

– К Богине нельзя прийти, – продолжила Глория, – ей не нужны поклоны, пресмыкание или жертвы. Её вечные спутники Смех и Экстаз, и она сама выбирает возлюбленных.

– Богиня не ищет масс, – вновь заговорил Банько, – ей претит обожание черни. Её путь – это путь экстатической любви с теми, кто может сравниться с ней в познании экстаза.

– Богиня сама выбирает себе возлюбленных, – вновь повторила Глория.

Послышался звук, как минимум, сотни колокольчиков.

– Время дневной молитвы, – пояснил Трубопроводову Банько.

Они поднялись на второй этаж дома, в молельный зал, который был совершенно пуст. Вдоль стен, в метре друг от друга, стояли унитазы. В зал заходили люди и занимали места возле унитазов. На их лицах было выражение почтения.

– Мы возвели в ранг священнодействия акт, который поборники греха серьезности способны делать лишь наедине с собой. Мы же относимся к акту дефекации, как к одному из наиболее важных священнодействий. Конечно, если обстоятельства того требуют, можно возносить эту молитву и наедине, в личном и, даже, в общественном туалете. Последнее, правда, несколько затруднительно. И первое, что делает истинно верующий, входя в туалет – преклоняет колени перед унитазом, в котором он видит Золотой Трон Богини.