Понимая, что НЭП приведет к большей свободе в стране, вышедшей из состояния перманентного голода, принесенного большевиками, вождь уничтожает последние остатки свободы внутри партии. И, как показали последующие события, вполне логичным в свете этого предстает и назначение генеральным секретарем Сталина. С тех пор партия становится послушным орудием в руках генсека. Это его партия, она служит ему и слушается только его, она не способна предпринять ничего против генсека, даже тогда, когда страна оказывается на грани катастрофы, как показывает пример с Брежневым.

В отличие от своего будущего последователя Гитлера, который, захватив власть и поставив нацистов во главе всех правительственных учреждений, не допустил их вмешательства в экономику, Ленин не оставил экономику России в руках специалистов, а передал ее в управление партии.

Когда речь шла о его собственном здоровье, он выражался довольно откровенно. Не доверяя медицинским знаниям врачей-коммунистов, он советует Горькому: ,Дорогой Алексей Максимович, известие, что Вас лечит новым способом большевик, хотя и бывший врач, меня, ей-ей, обеспокоило. Право же, в 99 случаях из ста врачи-товарищи — ослы, как мне сказал хороший врач. Уверяю Вас, что лечиться (кроме мелочных случаев) надо только у первоклассных знаменитостей. Пробовать же на себе изобретение большевика — это ужасно”.

Но когда речь шла о здоровье всей страны, тут предпочтение отдавалось теоретическим схемам, а не здравому смыслу. Это типично для коммунистов. Им всегда мешает реальность, которая никак не хочет укладываться в прокрустово ложе марксистских теорий. Факты все время путаются у них под ногами. Вся ленинская система была борьбой с ними, была построена на их отрицании.

Только страх потерять власть, вызванный охватившей Петроград в феврале 1921 года волной забастовок и демонстраций рабочих и Кронштадтским восстанием, участники которого, как признал в припадке откровенности Ленин, „не хотят нашей власти”, заставили его отступить и ввести НЭП.

Но сделал он это только после того, как довел страну до полного разорения. Советский экономист В. Селюнин привел такие цифры: „В 1920 г. сравнительно с 1917-м добыча угля снизилась в 3 с лишним раза, выплавка стали — в 16 раз, производство хлопчатобумажных тканей — в 12 раз, выработка сахара — в 10 раз и т. д. Годовое производство стали на душу населения упало до полутора килограммов, на 50 человек населения производили одну пару обуви. В том же 1920 г. рабочие Москвы, занятые самым тяжелым физическим трудом, получали в день 225 грам-сов хлеба, 7 граммов мяса или рыбы, 10 граммов сахара. Недород 1921 г. поставил страну на край бездны”.

Цена на хлеб только за один год — с 20-го по 21-й — возросла в 11 раз! Город продолжал жить на скудном пайке, который раньше объясняли трудностями военного времени и который теперь власть сохранила, используя его как средство воздействия на массы, как орудие власти над народом. Запасы страны были исчерпаны. Урожаев последних двух лет оказалось недостаточно. Наступила тяжелая зима 21—22-го г. Страну поражает голод. Ленинский НЭП пришел слишком поздно для

5 млн. 53 тысяч погибших от голода, согласно данным советского Центрального статистического управления. Количество жертв было бы несомненно больше, если бы не международная помощь. В расцвет своей деятельности Американская организация помощи — АРА, возглавляемая будущим президентом Соединенных Штатов Гербертом Гувером, кормила, как пишет Большая Советская Энциклопедия 1926 года, около 10 млн. человек. Но что характерно, едва опасность уменьшается, как советский режим вспоминает о своих методах.

Созванный из представителей общественности Комитет помощи голодающим распускается, а „буржуазные” его участники арестовываются. Режим боится создания альтернативных общественных центров, тем более таких, которые могут снискать популярность у населения и наглядно продемонстрировать свою способность осуществить то, что режим сделать неспособен или не хочет. И все это происходит в „золотой ленинский век”!

Через несколько лет преемник Ленина Сталин объявит организацию Гувера шпионской, и ее деятельность будет запрещена.

Захват власти большевиками, вспыхнувшая вследствие этого гражданская война и голод, вызванный уже тогда обнаружившейся неспособностью ленинской партии управлять народным хозяйством, по подсчетам советского демографа Ц. Урланиса, за 1918—1920 гг. обошлись России в 10180000 погибших.

После того как Ленина разбил второй удар, распространился слух, что, едва оправившись, он попросил яду. В Москве говорили: „Ленин разбил, изувечил, разгромил всю Россию. Из богатой превратил в голодающую и нищую. И вот теперь, когда у этого преступника руки и ноги отнялись, он понял, что такое наделал”.

Обращался ли Ленин, как пишет Троцкий, к Сталину с просьбой снабдить его ядом, или, как считал Рыков, „Ильч никогда не пошел бы на такое малодушие”, и Сталин это придумал, — сейчас все это воспринимается как часть развернувшейся у постели умирающего вождя борьбы за власть между генсеком и Троцким, на стороне которого еще не окончательно отошедший от дел Ленин. Незадолго до этого Сталин оскорбил Крупскую, послав ее, как говорили, ко всем чертям, когда она показалась ему слишком назойливой. Это возмущает Ильича, и он решает объединиться со своим давнишним идейным противником против, как он пишет в своем завещании, „сосредоточившего большую власть” Сталина.