— Мне так жаль, Кам. Дерьмо, мне...

— Какая-то часть меня тоже хотела, чтобы он завершил начатое, — прошептала она сквозь рыдания. — Я смогла бы ее оплакивать. У меня бы появилась возможность горевать о любящей матери, которая у меня когда-то была. А не жить рядом с пустой оболочкой, забывшей о моем существовании.

— Ты же не думаешь так на самом деле?

— Блейн, я осталась один на один со своими ужасными воспоминаниями. У меня не было никого, кто бы помог мне их преодолеть. Никто не говорил мне, что все будет в порядке. Каждую ночь мне снились кошмары и никто меня не успокаивал. Никто не уверял меня в том, что мне нечего бояться. Страх стал всем, что я знала. И что я имела.

Я потянул Ками и уложил ее на себя сверху, так, чтобы мы оказались лицом к лицу. Я хотел, чтобы она поняла, насколько я серьезен.

— Ками, клянусь Богом, что ты больше никогда не будешь чувствовать что-либо подобное. Я буду находиться рядом с тобой так долго, как ты позволишь, и буду утешать тебя во время твоего каждого кошмара. Буду держать и целовать тебя каждый день, и ты больше никогда не почувствуешь себя одинокой. Буду осушать каждую твою слезинку. — Я легко смахнул влагу, капающую из ее невероятно зеленых глаз. — Страх — это не все, что у тебя есть. Теперь у тебя есть я. Если только ты меня хочешь, то я у тебя есть.

Не дав ей ответить, я поглотил ее рыдания поцелуем.

Она сжала в своих кулаках мои волосы, я же гладил ее попку, медленно потираясь о нее своим твердеющим членом.

Ками села, расположив свои колени по обе стороны от моих ног, и начала скользить своей гладкой кожей по моей возбужденной плоти. Дразнясь, я слегка двигал самым кончиком по ее клитору, от чего она стонала и извивалась.

Я почувствовал, как ее влага покрывает мой твердый член.

— Я хочу ощутить тебя внутри себя, — пробормотала она в мои губы. — Сейчас же.

— Да, мэм, — ответил я.

А затем приподнял ее за бедра и опустил на себя, словно погружаясь в самое мягкое и сладкое место на Земле.

*****

Час спустя, после душа, где я почти овладел Ками у кафельной стены, голод направил нас на кухню.

Ками сидела на столешнице, скрестив ноги. На ней были надеты моя футболка и боксеры. Несмотря на то, что эта одежда поглотила ее хрупкую фигурку, выглядела она невероятно сексуально. Я думал только о том, чтобы взять ее прямо там.

— Как мне приготовить яйца? — спросил я, вынимая сковороду.

— Сейчас же около одиннадцати часов ночи? Тебе не кажется, что для завтрака немного поздновато? — спросила она, вытаскивая виноград из миски с только что нарезанными фруктами, которую я перед ней поставил.

— Для завтрака никогда не бывает слишком поздно. Кроме того, это моя любимая еда. И единственное, что я могу удачно приготовить.

Ками улыбнулась с полным ртом винограда.

— То есть, ты хочешь сказать, что живешь на одних только завтраках?

— По большей части. — Я пожал плечами. — Я часто ем в баре. А еще в течение недели мисс Пэтти или Мэвис заскакивают ко мне с едой. Думаю, в холодильнике осталось несколько кусков жареной курицы.

Ками кивнула, обсасывая фруктовый сок со своих пальцев. Не успела она моргнуть, как я оказался возле нее.

— Возможно, однажды я тебе что-нибудь приготовлю, — сказала она задыхающимся голосом, скармливая мне маленький кусочек персика.

Я медленно слизнул сок с ее пальцев, погладив штангой мягкие подушечки.

— Ты умеешь готовить?

— М-м-м-м, — простонала она, в то время как я прикусывал внутреннюю сторону ее запястья, поглощая сок, стекающий вниз по ее руке. — Ага. И довольно прилично. Я часто наблюдала за мамой на кухне. Думаю, так она представляла себе наше общение: она готовит — я наблюдаю.

Я оставил ее запястье и выловил из миски кусочек дыни. Подразнив ее язык, я скользнул ломтиком по ее губам и слизнул с них сладкий нектар.

— Если ты продолжишь в таком же духе, то мы никогда ничего не приготовим, — захихикала она, как только я освободил ее губы.

Я вознаградил ее ломтиком дыни.

— Ты сильно расстроишься?

— Вовсе нет. Тем более, что внезапно я почувствовала другой голод. — Она усмехнулась, переводя свой взгляд вниз, на выпуклость в моих шортах.

Мой член тут же подскочил, упираясь в ткань. Я отвернулся к плите, чтобы скрыть свидетельство своей слабой силы воли. Когда дело касалось Ками, мой самоконтроль отправлялся в самоволку.

— Я бы очень хотел, чтобы в один прекрасный день ты для меня что-нибудь приготовила. Но предупреждаю сразу, что, возможно, после этого не смогу тебя отпустить просто так.