Я хотел сказать совсем не эти слова. Будь на то моя воля, я бы развернулся и кинулся выслеживать этого хрена лично.

— Деньги.

— Деньги? Почему он просит у тебя деньги?

— Потому что… — Она обреченно вздохнула. — Его деньги — у меня.

Я резко повернул голову, увидел на ее лице застывшее мрачное выражение и с трудом заставил себя вернуть взгляд на асфальт, стелющийся перед нами.

Ками забрала свою руку и начала ловко складывать старую квитанцию из моего подстаканника.

— Моя бабушка по отцу умерла пять или шесть лет назад. Это случилось в результате ДТП с участием городского автобуса. Так как это была вина муниципалитета, ее семья получила огромную компенсацию. Большая часть денег досталась моему отцу, поскольку он был самым старшим и, к тому же, ее опекуном. Но из-за того, что он не выплачивал алименты, задолжав нам огромную сумму, его отыскали и изъяли все деньги, отдав их моей матери.

— И правильно сделали, — добавил я.

Я сжимал руль так сильно, что побелели костяшки.

Единственное, что могло заставить меня дрожать от ярости — это мысли о ее папаше. Я никогда не знал своего родителя, но видя, что сотворил отец Ками с ее жизнью, я испытывал облегчение, что никогда не имел «удовольствия» знать своего бесхребетного сукиного сына.

— Как только я окончила среднюю школу, моя мать переехала обратно на Филиппины к своей семье. Ее даже не волновало, на какой специальности я остановилась. Проклятье, она даже не спрашивала о моих планах на колледж. Просто дала мне денег и уехала.

Ощущая беспомощность, я покачал головой. Я хотел стереть все плохое, что когда-либо с ней случалось. Мне хотелось дать Ками ту жизнь, которую она заслужила. Я хотел забрать всю ее боль при помощи своей любви.

— Кам… малыш. — Это все, что я сумел связно сформулировать.

— Все в порядке. Я выше этого.

Она продолжала автоматически складывать фигурку, практически не глядя на бумагу.

— Значит... он хочет их вернуть?

— Да. — Она кивнула. — И я отдам их ему, если это будет означать, что он уйдет из моей жизни навсегда. Дом говорит, что это не сработает, и что он будет продолжать возвращаться. На самом деле, он хочет не денег, а контроля. Он понимает, что я все еще его боюсь, и однажды узнает где я нахожусь. Он никогда не оставит меня в покое и будет продолжать меня терзать.

Я поразмыслил над ее словами и согласно кивнул.

— Дом прав. Дерьмо, Кам, он прав. Тебе нужно обратиться в полицию.

— Они уже знают. Он нарушил каждое ограничительное судебное предписание, но никто не может определить его точное местоположение. — Ками положила крошечное бумажное сердечко на приборную панель и посмотрела на меня затуманенными зелеными глазами. — Мне не остается ничего другого, кроме как уехать, Блейн.

— Нет, — прорычал я прежде, чем смог себя остановить. — Нет. Ты никуда не поедешь. Пошел он, Кам. Он не управляет тобой.

— Нет, управляет! — закричала она. — Целиком и полностью. Ты понятия не имеешь, какой ничтожной и отвратительной я себя чувствовала, когда читала это электронное сообщение! Он называл меня шлюхой. Шлюхой! Глупой маленькой ворующей сукой! Я хотела сбежать, Блейн. Спрятаться, чтобы меня никогда не нашли.

— Малыш… — отозвался я, смягчив тон. — Это естественная реакция. Он глубоко тебя ранил и по-прежнему находит способы задеть. Не позволяй ему. Ты здесь... со мной. Я не позволю, чтобы с тобой что-то случилось.

— Он нашел меня в Атланте, — произнесла она бесстрастно.

— Что?

— Он нашел меня. Сначала были электронные письма. Потом сообщения и телефонные звонки. А потом он отправил письмо на мой почтовый адрес. Мой почтовый адрес, Блейн! Он нашел меня! Вот почему мы с Домом сюда переехали.

Я провел свободной рукой по своему лицу и выругался под нос.

— Дерьмо, Кам, я...

— Блейн, я завалила свой последний семестр в колледже за два месяца до выпуска. Я была слишком напугана, чтобы ходить на учебу. Переехала к Дому и никуда не выходила. Несколько чертовых месяцев я пряталась в своей спальне, напуганная настолько сильно, что даже нос не высовывала за ее пределы.

Я боролся с желанием пробить дыру в лобовом стекле своей машины.

— Кам, мне так жаль. Блядь! Мне так чертовски жаль.

Она обхватила своей маленькой, тонкой рукой туго натянутые сухожилия на моем предплечье, пытаясь убрать ярость, бегущую по моим венам.

— Эй... не надо. Это не твоя вина. Извини, что испортила настроение. Я чувствую себя такой задницей. Ты что-то запланировал, а я здесь разнылась словно Дебби Даунер, выплескивая на тебя свое дерьмо.

Жар нашей напряженности был заперт в замкнутом пространстве окружающих нас стекла и стали. Я тяжело втягивал воздух сквозь зубы, ощущая не столько злость, сколько боль за нее. После всего пережитого в своей жизни, эта девушка сейчас была здесь и пыталась меня успокоить. Мне хотелось съехать с этого чертового шоссе, втянуть ее к себе на колени и бездумно целовать. Стереть поцелуями все негативные эмоции. Поцеловать каждый участок ее тела, к которому этот ублюдок когда-либо прикасался.