Исследуя идейную, нравственную сущность произведения Николая Островского, редко и мало говорят о его литературных особенностях. Между тем они заслуживают самого пристального внимания.

В романе «Как закалялась сталь» есть, конечно, литературные погрешности. Легко заметить, что недостатки этой книги свойственны книгам всех неопытных художников.

Однако достоинства художника свойственны только лучшим из лучших. Именно яркий талант Н. Островского позволил ему, несмотря на неопытность, так значительно отразить революционную действительность, так правдиво показать вызванных ею к действию людей.

Об этом как раз и писал Н. Островскому А. Фадеев:

«Роман понравился мне многими сторонами:

прежде всего глубоко понятой и прочувствованной партийностью, которую я только у Фурманова (из писателей) видел так просто, искренно и правильно выраженной; новым видением и чувствованием мира, выраженным, главным образом, в главном герое Павле Корчагине, который всем своим обликом противостоит молодым людям XIX столетия, так хорошо изображенным в ряде романов русских и иностранных писателей. Скажу больше — мне кажется, что во всей советской литературе нет пока что другого такого же пленительного по чистоте и в то же время такого жизненного образа» [91] .

Художественное дарование Островского проявилось в композиции романа, в его умении отмести случайное и развернуть главное, сделать динамичным сюжет, найти весомые живые слова для диалога, точным и щедрым мазком написать портреты, пейзажи, подчинить все образное богатство поставленной перед собою цели.

Мысль его неизменно остра и доходчива, полна энергии и страсти. Многие писатели могут позавидовать его умению лепить образ, создавать характер, подкреплять текст подтекстом, открыть сокровенное одной фразой, одним штрихом.

Вспомним, какой действенностью наполнены описательные строки романа, как органически связаны с происходящими событиями картины пейзажа. Вот, например, как описана «кадетская роща» в дни напряженной борьбы с бандитизмом:

«Высокие молчаливые дубы — столетние великаны. Спящий пруд в покрове лопухов и водяной крапивы, широкие запущенные аллеи. Среди рощи, за высокой белой стеной — этажи кадетского корпуса. Сейчас здесь Пятая пехотная школа краскомов. Глубокий вечер. Верхний этаж не освещен. Внешне здесь все спокойно. Всякий, проходя мимо, подумает, что за стеной спят. Но тогда зачем открыты чугунные ворота и что это похожее на две громадные лягушки у ворот? Но люди, шедшие сюда с разных концов железнодорожного района, знали, что в школе не могут спать, раз поднята ночная тревога. Сюда шли прямо с ячейковых собраний, после краткого извещения, шли, не разговаривая, в одиночку и парами, но не больше трех человек, в карманах которых обязательно лежала книжечка с заголовком «Коммунистическая партия большевиков» или «Коммунистический союз молодежи Украины». За чугунные ворота можно было пройти, лишь показав такую книжечку».

Скупыми выразительными чертами, в двух фразах, набросан злой портрет «молодого старичка» Туфты, обюрократившегося учраспредовца из райкома комсомола.

Так же сжато, энергично, но с огромною теплотою нарисованы портреты Ивана Жаркого. Риты Устинович, Леденева — всех любимых героев романа Островского и даже таких эпизодически появляющихся в нем лиц, как, например, Доры Родкиной, члена бюро Харьковского горкома, с которою встречается Корчагин в крымском санатории.

Стремительный рассказ о вмешательстве Корчагина в лютую драку между берездовцами и поддубцами, возникшую «за межи», сменяется торжественным описанием октябрьской демонстрации, организованной комсомольцами на польской границе.

Талант Островского проявился в удивительной емкости его книги, где на сравнительно небольшом пространстве развернута грандиозная картина, вмещено огромное количество событий, выписаны десятки действующих лиц, причем каждое событие, каждый герой подчиняются единому плану художника.

Перед нами немалый исторический отрезок времени: дореволюционная жизнь маленького городка в «юго-западном крае», большевистское подполье, гражданская война, мирное строительство… Это, по сути дела, эпопея, которая потребовала бы у иного художника многих томов. Лаконизм Островского, точность и выверенность каждого эпизода, каждого штриха и дали возможность создать сжатое по форме и широкое по содержанию произведение.

Один иностранный журналист, беседуя с Островским, заметил:

— Я читал эпизод — возвращение Павла к матери — и думал, что Роллан посвятил бы этому целую главу, а у вас очень скупо. Но читается с большим интересом, хоть я читаю очень критически [92] .

Это ощущали все читатели книги — ив нашей стране и за рубежом. Лаконизм и выразительность определяют весь стиль романа «Как закалялась сталь».

Вспомните, как проникновенно написана рядовая, проходящая сцена, посвященная Рите Устинович и Сереже Брузжаку. Проследите движение их мыслей и чувств. С какой непосредственностью передает писатель весь этот сложный психологический процесс. В этом и сказывается замечательное умение воссоздавать жизнь, то-есть истину.

После купания Сережа нашел Риту Устинович недалеко от просеки, на сваленном дубе.

«Пошли, разговаривая, в глубь леса. На небольшой прогалине с высокой свежей травой решили отдохнуть. В лесу тихо. О чем-то шепчутся дубы. Устинович прилегла на мягкой траве, подложив под голову согнутую руку. Ее стройные ноги, одетые в старые, заплатанные башмаки, прятались в высокой траве. Сережа бросил случайный взгляд на ее ноги, увидел на ботинках аккуратные заплатки, посмотрел на свой сапог с внушительной дырой, из которой выглядывал палец, и засмеялся.